Наталья Александрова - Миллион черных роз

— Ты к этой личности не благоволишь, зачем же берешь подарки?

— Ох, ты не понимаешь, — Лола отвернулась в раздражении и пошла в комнату, — есть у нас такая дама… немолодая… она, как бы это выразиться… ну, торчит вечно в театре, денег подбрасывает время от времени, поэтому вроде как своя в доску. Никто ее не гонит, запросто приходит и на репетиции, и всюду…

— Что-то я не врубаюсь, а ты-то тут при чем? — Леня шел следом, и вопросы его приобретали все более настойчивый характер.

— Да понимаешь, она, как бы это сказать… интересуется молодыми актрисами.

— Как она ими интересуется? — пророкотал Леня голосом ревнивого мужа.

— Как-как, будто не знаешь! — вспыхнула Лола.

— Лесбиянка она, что ли?

— Ну, вроде того, — вздохнула Лола, — но никаких скандалов не было, все, как говорится, по обоюдному согласию.

— И теперь она запала на тебя? — гремел Леня.

— Это ничего не значит, я сумею за себя постоять!

— А зачем берешь подарки? Флорентен этот, мать его… — Лола давно не видела Леньку таким сердитым.

— Да не беру я! Это случайно вышло, она так неожиданно ко мне подкатилась со своим шоколадом, неудобно было отказать! Она богатая такая, денег дает… при людях никак нельзя ей нахамить.

— О чем ты вообще с ней разговаривала?

— Да так… она восхищалась моей игрой, а я в ответ похвалила ее брошку — действительно, очень занятная… Старинная работа и дорогая… такая змейка, усыпанная бриллиантами, а глазки — довольно крупные изумруды… ты же знаешь, что я неравнодушна к таким вещам…

— Лола, я никогда не думал, что ты можешь быть такой законченной идиоткой! — откровенно заговорил Леня. — Ты похвалила брошку, теперь жди ее в подарок! И уж потом, дорогая, не отвертишься, придется тебе проклятую брошку отрабатывать в постели со старой… — Маркиз был так зол, что даже употребил неприличное слово, хотя обычно никогда такого не делал.

— Ты с ума сошел! — Лолу передернуло. — Ты за кого меня принимаешь?

— А кто ты есть в этом своем театре? — огрызнулся Маркиз. — Не ты ли мне недавно говорила, что все прекрасно — публика тебя обожает, роли дают самые лучшие, главный режиссер ценит…

— Ну да, все так и есть, только эта самая Валерия Кликунец и есть моя ложка дегтя, облако на лазурном горизонте, темное пятно на солнце! Сам ведь знаешь, что все хорошо не бывает!

— Знаю, только не знаю, как ты будешь из этого выпутываться. Лола, как бы потом поздно не было!

— Вечно ты каркаешь! — начала было Лола, но в это самое время совершенно неожиданно с кухни донесся оглушительный грохот.

— Что это? — Леня оглянулся и бросился на разведку, но Лола опередила его с громким криком:

— Пу И, детка моя, что с тобой стряслось?

Пу И так часто устраивал в квартире погромы, что Лола ничуть не беспокоилась о его самочувствии, просто ей хотелось прекратить неприятный разговор. С Пу И и правда совершенно ничего не случилось. Во всяком случае, у него был очень счастливый и довольный вид. Он сидел посреди кухни и с удовлетворенным сопеньем отгрызал ногу у индейки. Вторую ногу у несчастной покойницы с громким урчанием отъедал Аскольд. Представительный, солидный черный кот с белоснежными лапами и манишкой утратил все свое достоинство и рвал зубами бедную птицу, как дикий зверь в ночном лесу.

Рядом с останками индейки валялась микроволновая печь.

Картина преступления вырисовывалась достаточно отчетливо.

— Вы, мародеры несчастные! — закричал Маркиз, замахиваясь на двух хищников шваброй. — Мало того, что нашу индейку подло сперли, так вы еще новую микроволновку угробили!

— Не трогай его! — Лола загородила своего любимого песика от карающей швабры разъяренного Маркиза. — Он не виноват! Он совершенно ни при чем! Где была твоя несчастная индейка?

— В микроволновке, — ответил Маркиз, постепенно успокаиваясь, — я ее размораживаться поставил.

— Ну, а где была микроволновка?

— На холодильнике, на самом верху, ты же знаешь!

— Ну, вот видишь — значит, у Пуишечки алиби.

— Какое еще алиби? — Маркиз пытался отодвинуть Лолу и достать наглых зверей шваброй.

— Самое что ни на есть железное. Он на холодильник забраться никак не мог, ты же отлично знаешь. Это все твой кот.

— Ага, вся работа досталась Аскольду, и все шишки Аскольду, а как индейку жрать — так твой Пу И первый! Что теперь с этой индейкой-инвалидкой делать? Я ее собирался на обед приготовить!

— Пуишечка, золотко мое! — Лола наклонилась над песиком и попыталась оттащить его от индейки, но тот злобно зарычал на нее и чуть не укусил за палец. — Пуишечка, тебе нельзя сырое мясо! У тебя заболит животик!

Маркиз наблюдал за ней, откровенно потешаясь:

— Нет, но это просто настоящий дикий зверь! Ты уверена, что чихуахуа — декоративная порода? Может быть, у Пу И дедушка был бультерьер? Или ротвейлер? Или собака Баскервилей?

— Сам ты бультерьер, — обиделась Лола за своего любимца, — ну сделай же что-нибудь, а то он заболеет!

— Так ему и надо! — кровожадно заявил Маркиз.

Однако он все же поднял индейку с пола, и два троглодита, не в силах расстаться с птицей, повисли в воздухе, держась зубами. Маркиз перехватил индейку поудобнее и принялся вращать вокруг себя.

Пу И не выдержал первым. Он свалился на пол, сжав зубами солидный кус мяса. Кот продолжал висеть. Он вцепился в птицу передними лапами, а задними пытался достать Маркиза и располосовать его руку специальным кошачьим приемом.

— Убил бы! — вздохнул тот, старательно держа индейку на вытянутых руках.

— А если водой полить? — деловито предложила Лола.

К коту она относилась неплохо, но сегодня была голодна и зла на Валерию и вообще на весь свет. Аскольд услышал про воду и сдался сам.

Лола выбросила отвратительные ошметки, еще недавно бывшие индейкой, в мусоропровод, вытерла пол и шваркнула на сковородку три яйца. Кот злобно наблюдал за ней с буфета.

Вечером следующего дня Маркиз, как ему было назначено, сидел в своей машине на одной из аллей Крестовского острова. Аллея была слабо освещена единственным горящим вполнакала фонарем. Мела поземка, и вечер был такой, когда хочется одного — устроиться в тепле, в удобном кресле с бокалом коньяка и смотреть по телевизору какое-нибудь ненавязчивое ток-шоу.

«Зачем я впутываюсь в очередную авантюру? — думал Маркиз. — Не раз потом об этом пожалею… ведь деньги мне сейчас не нужны, дела обстоят неплохо…»

Но он знал, что ни за какие коврижки не откажется от работы, как альпинист не откажется от нового опасного восхождения, как парашютист не откажется от головоломного прыжка…

Наступило назначенное время, но пока никого не было видно. Маркиз посмотрел на часы и повернул ключ в замке зажигания: на такие встречи или приходят вовремя, или не приходят вообще. Возможно, таинственный клиент просто передумал или сам справился со своими проблемами и больше не нуждается в Лениных услугах…