Майкл Коннелли - Последнее шоу

Сейчас эта шутка показалась ей печальной.

Бэллард, выходя из машины, сразу заметила, что на месте нет прессы. Почему-то никто из легиона лос-анджелесских репортеров еще не прознал об этом происшествии — ни самостоятельно, ни из полицейских источников. Должно быть, в субботу утром медийной машине требовалось время на раскачку.

Подходя к желтой ленте на подъездной дорожке, Бэллард повесила на шею свой жетон. Если не считать прессы, все участники подобных сцен были на месте: детективы, патрульные, криминалисты, люди из бригады коронера. Одноэтажный дом с пологой крышей стоял здесь с середины прошлого века — еще с тех пор, когда Чатсворт считался захолустьем. Широкие ворота гаража были открыты. За ними происходило основное действие.

У желтой ленты дежурил патрульный из Девонширского дивизиона с планшетом для регистрации. Бэллард сообщила ему свое имя, номер жетона и, не дожидаясь, пока он все запишет, нырнула под ленту. Когда она шагала по подъездной дорожке, из гаража вышел детектив, с которым Бэллард когда-то работала в ОРОУ. Подняв руки — дескать, стой, — он направился ей навстречу. Детектива звали Кори Стедман, и они с Бэллард всегда неплохо ладили.

— Рене, погоди, — сказал он. — Что ты здесь делаешь?

Бэллард подошла к нему вплотную, остановилась и сказала:

— Сам-то как думаешь? Он был моим напарником.

— Я не могу тебя впустить, — покачал головой Стедман. — Случись лейтенанту тебя увидеть, он от ярости начнет гадить кирпичами.

— Оливас? Почему здесь его группа? Это же злоупотребление служебным положением!

— Убийство связано со стрельбой в «Дансерз». Так что мы забираем его себе.

Бэллард попробовала обойти Стедмана, но он тут же, сделав шаг вбок, загородил ей дорогу и выставил вперед руку.

— Рене, не могу.

— В таком случае хотя бы расскажи, что случилось, — попросила Бэллард. — Почему он в гараже?

— Мы думаем, его убили вчера ночью, когда он приехал домой. Убийца или поджидал его внутри, или — что более вероятно — стоял снаружи и незаметно вошел следом за машиной.

— В котором часу это было?

— Жена легла спать в одиннадцать. Получила эсэмэску от Кенни: он сообщил, что задержится как минимум до полуночи. Утром проснулась и увидела, что домой он не приходил. Написала ему эсэмэску, он не ответил. Около девяти пошла выбрасывать мусор — бак стоит в гараже — и нашла тело.

— Где его убили?

— Прямо за рулем. Пустили пулю в левый висок. Надеюсь, он не успел ничего понять.

Бэллард помолчала. Гнев и скорбь в груди свились в тугой клубок.

— Значит, Шелби не слышала выстрела? А Тайлер?

— Он уехал в гости на выходные. К другу из волейбольной команды. Шелби ничего не слышала. Мы считаем, что убийца пользовался самодельным глушителем. Нашли бумажные волокна и остатки жидкости — на теле и на сиденье машины. Жидкость липкая. Похоже, апельсиновая газировка, но в лаборатории скажут точнее.

Бэллард кивнула. Она поняла, о чем говорит Стедман. Берешь литровую пластиковую бутылку, выливаешь жидкость, набиваешь бутылку тряпками, бумажными полотенцами — да чем угодно — и надеваешь на дуло пистолета. Выстрел прозвучит гораздо тише, но на месте останутся следы содержимого бутылки.

К тому же такой глушитель годится лишь для одного выстрела. Убийца был уверен, что второй раз стрелять не придется.

— Где он был вчера ночью? — спросила Бэллард. — Чем занимался?

— Вообще-то, в шесть вечера лейтенант отправил его домой, — сказал Стедман. — Велел сделать перерыв: на тот момент Кенни был на ногах восемнадцать часов кряду. Но домой он не поехал. Шелби говорит, он написал, что должен пасти свидетеля и вернется поздно.

— Именно так и написал? Пасти?

— Насколько мне известно, да.

Бэллард не раз слышала эту фразу, когда они с Честейном были напарниками. Слова «пасти свидетеля» означали, что ситуация непростая — по разным причинам, но чаще всего речь шла о свидетеле, не желавшем давать показания. Такого нужно было найти и за руку отвести в суд или комнату для допросов.

— Что за свидетель?

— Не знаю. Кенни или слышал о нем, или получил наводку.

— Он работал один?

— Ну да. Он же был ледоколом группы. Ну, с тех пор, как тебя… перевели.

«Ледоколом» называли детектива, исполняющего роль правой руки лейтенанта. Чаще всего такой сотрудник готовился к повышению и работал без постоянного напарника. Теперь понятно, почему Честейн действовал в одиночку.

— Как Шелби? — спросила Бэллард.

— Не знаю, — покачал головой Стедман. — Я с ней не разговаривал. Она в доме, с лейтенантом.

В этот момент Оливас — легок на помине — вышел из гаража и направился в их сторону. Бэллард увидела его, выглянув из-за плеча Стедмана. Лейтенант был без пиджака, рукава белой рубашки закатаны, наплечная кобура на виду, слева пистолет, справа — для равновесия — два магазина. Стедман стоял к нему спиной. Его нужно было предупредить.

— А вот и он, — прошептала Бэллард. — Еще раз прикажи мне убираться отсюда. И погромче.

Хоть и не сразу, но Стедман понял, о чем речь.

— Говорю же, — убедительным тоном произнес он, — тебе сюда нельзя! Ступай к своим…

— Кори! — рявкнул Оливас у него за спиной. — Я разберусь.

Стедман обернулся, изображая удивление.

— Не беспокойтесь, лейтенант. Она уже уходит.

— Нет. Ступай внутрь, — приказал Оливас. — Нам с Бэллард нужно поговорить.

И стал ждать, пока Стедман не скроется в гараже. Бэллард пристально смотрела на него. Должно быть, сейчас лейтенант устроит ей выволочку. Что ж, она к этому готова.

— Бэллард, вы вчера общались с Честейном? — спросил Оливас.

— Нет. Утром после стрельбы в клубе передала ему свидетеля, и всё, — ответила Бэллард.

— Хорошо. В таком случае попрошу уйти. Вам здесь не рады.

— Он был моим напарником.

— Когда-то. Пока вы не попытались затащить его в свою паутину лжи. Даже не думайте, что способны все исправить. Это не в ваших силах.

Всплеснув руками, Бэллард обвела взглядом подъездную дорожку, словно в поисках свидетелей последней фразы.

— К чему это, лейтенант? Кроме нас, здесь никого нет. Неужели вы так часто обманывали себя, что и сами поверили в этот бред?

— Бэллард, вы…

— Мы оба прекрасно знаем, что случилось. Вы неоднократно давали мне понять, что моя карьера в ваших руках. Если я не хочу, чтобы меня выгнали, нужно лечь с вами в постель. На рождественской вечеринке вы прижали меня к стене и пытались просунуть язык мне в глотку. По-вашему, если лгать мне в лицо, я поверю, что этого не было?

Ее голос звучал так натянуто, что Оливас опешил.

— Просто уходите. Или вас отсюда выведут.

— А что насчет Шелби?

— Что насчет нее?

— Вы что, просто бросили ее одну в доме? Нужно, чтобы рядом с ней кто-то был.