Александра Маринина - Не мешайте палачу

– Не надо, – наконец процедил он сквозь зубы.

– Ты бы лег, Черенок, – робко попросил Костец. – ДПНК как раз в это время бараки обходит.

– Заткнись, – сказал Сауляк спокойно и почти ласково.

Костец ретировался. Павел прислушался к себе – бок побаливал, но терпеть вполне можно. Лишь бы температура не поднялась. Был бы он на свободе, он бы, конечно, сделал все, что нужно. Подсолнечное масло с лимоном или бутылку подогретой минералки «Ессентуки-17» с ксилитом принять внутрь – и лечь в постель, положив под правый бок горячую грелку. Самый лучший способ профилактики, да и приступ еще можно предотвратить, если вовремя спохватиться.

Он вернулся и улегся на койку. Осталось всего шесть дней. А что потом?

– Осталось всего шесть дней, – говорил представительный человек в сером костюме, и в голосе его звенел металл. – А что потом? Ведь он все знает и может в любой момент рассказать.

– Он не из болтливых. По крайней мере за те два года, что он провел в колонии, информация никуда не прошла. Значит, он держит язык за зубами и не собирается пользоваться сведениями, которыми располагает. Почему вы боитесь, что, выйдя на свободу, он начнет болтать? Откуда у вас эта уверенность?

– Потому что я слишком хорошо представляю себе, что такое свобода и чем она отличается от тюрьмы. Находясь в зоне, на что он мог бы рассчитывать, разгласив известные ему секреты? Только на славу. Разглашенная тайна перестает иметь цену, а шантажировать кого бы то ни было из колонии практически невозможно. Оттуда не позвонишь, а почта досматривается. Зато на свободе он может продать свою осведомленность очень и очень дорого. Я надеюсь, ты понимаешь, чего я добиваюсь. Сауляк должен умереть раньше, чем он раскроет свою набитую секретами пасть. Ты понял меня? Он должен умереть так, чтобы никому не пришло в голову искать за этим что-то пикантное. Самое милое дело – обоюдная пьяная драка где-нибудь на стройке или в поле. Бомжи перепились. Я точно знаю, этого Сауляка пасут, его ждут и за ним будут гоняться, чтобы узнать, что находится у него в голове. И не дай тебе Бог избавиться от него так, чтобы дать им повод кричать о том, что от него именно избавились.

– Хорошо, Григорий Валентинович, я все понял.

– Тридцать шесть инициативных групп выдвинули к сегодняшнему дню тридцать кандидатов, но кто из них согласится баллотироваться на президентских выборах – станет известно несколько позже, – говорила очаровательная черноволосая ведущая теленовостей.

На экране в это время стали появляться фотографии известных политиков, о которых шла речь. Вячеслав Егорович Соломатин нехорошо усмехнулся, глядя на знакомые лица. Вот они все где у него, подумал он, бросив взгляд на непроизвольно сжавшийся кулак. Все. До единого. Все они замараны, потому что нет среди них ни одного по-настоящему независимого человека. За каждым стоит криминальный капитал, потому что некриминальному, честно заработанному взяться неоткуда. Закон экономики. Честные деньги в большом количестве на одних руках – это песня далекого будущего, такого далекого, что нам не дожить.

Про этих, которые сейчас на экране, Володька Булатников много мог бы порассказать, да жаль, нет его, заткнули ему рот, побоялись. Но ничего, есть помощник его, Пашка Сауляк. Тот, конечно, поменьше знает, но тоже достаточно, чтобы этим президентам недоделанным шею свернуть. Есть только один Президент в этой стране, один раз народ его уже выбрал, и другого ему пока не нужно. И для того чтобы выбить из борьбы всех конкурентов, Соломатину нужен Паша Сауляк.

Вячеслав Егорович ни минуты не сомневался, что сумеет договориться с помощником покойного генерала Булатникова. Ведь любая договоренность – это в конечном итоге всего лишь вопрос денег и гарантий. Деньгами Соломатин располагал огромными и гарантии он мог бы дать любые.

3 февраля пришлось на субботу, и в восемь утра дорога от станции до колонии была абсолютно пустынной. Было уже светло, окрестности хорошо просматривались, и Настя подумала: наверное, даже лучше, что Сауляк освобождается в субботу. Если Колобок-Гордеев прав и за этим хулиганствующим агентом кто-то собирается охотиться, то по крайней мере субботним утром в поселке это будет не так-то просто сделать, оставшись незамеченным.

Дня два назад, приехав в Самару, она хотела было связаться с администрацией колонии и выяснить, в котором часу Сауляк выйдет за ворота. Но потом поразмыслила немного и передумала. Судя по словам генерала Минаева, Павлом Дмитриевичем начали интересоваться, и весьма активно. Следовательно, скорее всего действовали через администрацию колонии. А коль так, то незачем ей, майору милиции Анастасии Каменской, светиться лишний раз. Как знать, кто из сотрудников колонии подкуплен. Ведь по закону подлости, как раз на него и нарвешься.

Около половины девятого она подошла к зданию административного корпуса колонии и уселась на скамейку. Вход, откуда должен был появиться Сауляк, находился в пяти метрах от нее. Настя поставила рядом с собой легкую, но вместительную сумку, сунула руки в карманы и приготовилась к долгому ожиданию. Ноги у нее замерзли еще в электричке, и, сидя на скамейке, она вяло пыталась шевелить пальцами в сапогах, чтобы разогнать кровь и хоть немного согреться.

В девять пятнадцать к колонии подъехала серая «Волга». Водитель притормозил почти у самых ворот, но, повинуясь команде пассажира, оглянувшегося на Настю и недовольно скривившегося, снова тронулся и отъехал подальше, метров на пятьдесят в ту сторону, куда должен будет идти только что освободившийся бывший осужденный Сауляк.

«Первые подвалили, – с удовлетворением отметила Настя. – Интересно, они тоже заранее приехали, как и я, или им точно сообщили, когда Сауляк выйдет? Если сообщили, значит, у этих есть свои люди в зоне. Учтем».

Она не спеша поднялась со скамейки и подошла к самым воротам. Как бы там ни было, но она должна быть первой, кого увидит Сауляк. И самое главное, ее должны видеть те, кто тоже интересуется Павлом Дмитриевичем.

В девять двадцать пять с дороги, ведущей от станции, свернул и остановился метрах в двухстах от серой «Волги» молодой человек в куртке-пуховике и большой шапке из волчьего меха. Настя заметила, что пассажир и водитель «Волги» перекинулись несколькими словами, после чего автомобиль снова начал маневрировать, словно отыскивая наиболее удобное положение. Только непонятно, для чего именно это положение должно было быть удобным. Парень в волчьей шапке постоял минуты три, задумчиво глядя на выписываемые «Волгой» круги, и снова вернулся на тракт.

«Обложили со всех сторон, – подумала Настя. – Круто, ничего не скажешь. И против всей этой разношерстной банды – одна глупенькая маленькая я, даже без оружия и без служебного удостоверения. Ну, Сауляк, давай, выходи, я больше не могу стоять, я совсем окоченела».