Алексей Макеев - Лекарство от жизни

– Доктор Запашный, – раздался на том конце провода уже знакомый голос. – Слушаю вас.

– Вы бы не только слушали, Владимир Игоревич, но еще и слушались. – Гуров решил придать своему голосу веселые нотки, чтобы показать доктору, что он близок к завершению расследования. – Не надумали прийти с признанием? Время еще есть.

– Не хитрите, Лев Иванович, – по сравнению с полковником, слова Запашного прямо-таки источали елей. – Я все-таки врач, и меня своей уверенностью вы не обманете. Что, не все выходит так, как планировали?

– С чего вы так решили? – Гуров решил придерживаться в разговоре задуманного тона.

– Иначе вы мне не стали бы звонить! – Запашный рассмеялся. – Мы с вами взрослые люди. Поэтому давайте прекратим играть в кошки-мышки. Я допускаю, что у вас может быть на меня какая-нибудь мелочь. Конечно, ничего вы не докажете, но неприятности доставить сможете. Это отрицательно скажется на репутации моей клиники. Такого я допустить не могу, поэтому и предлагаю встретиться в укромном, уютном местечке и обсудить те трения, что возникли между нами.

Уловки Гурова сработали! Полковник прекрасно понимал, что за подобным приглашением Запашного кроется ловушка. Доктор попросту не знал, где искать Гурова, и пытался его выманить, чтобы послать на встречу убийцу. Полковник постарался скрыть ликование и продолжил разговор так, словно не догадывался ни о чем.

– Красиво говорите, доктор, – Гуров усмехнулся. – Только обсуждать с вами я могу одно: подробности вашего чистосердечного признания. Впрочем, если вы расскажете о том, какое участие в ваших делах принимает Тернавский, то я готов согласиться на встречу.

– У меня нет других дел, кроме лечения больных, – начал было доктор, но, почувствовав, что Гуров готов заспорить, поправился: – Ладно-ладно, молчу… Хорошо! – после некоторой паузы решился Запашный. – Есть у меня кое-какая информация о Тернавском. Приезжайте, поделюсь. Только вы должны быть один! Если Тернавский что-нибудь пронюхает о нашей встрече, он меня в порошок сотрет.

– Не волнуйтесь так, Владимир Игоревич, – улыбнулся Гуров. – Вредно для здоровья. Я сделаю так, как вы скажете.

Еще пару минут они обговаривали место и время встречи, а затем Гуров положил трубку. Полковник сознательно перенес встречу на максимально позднее время. Он боялся, что они не успеют узнать, где Запашный держит Терентьева. И тогда все может закончиться большими осложнениями. В том, что Запашный пошлет для устранения Гурова именно Виктора, полковник ничуть не сомневался!

Не успел Гуров отойти от телефона, как позвонили в дверь. Пришел Крячко. Прежде чем что-то сказать, Станислав устремился на кухню к холодильнику. Он налил себе стакан минералки, жадно выпил ее и лишь потом заговорил:

– Одуреть можно! Все до единого после ночной смены по Москве как тараканы расползлись. – Крячко опустился на стул. – Весь город пришлось объездить, чтобы хоть кого-нибудь найти. И это по такой жаре!..

– Молодец, ценю твое рвение, – оборвал его стенания Гуров. – Завтра же попрошу Орлова наградить тебя орденом, если будет за что. А теперь переходи к делу.

– Не волнуйся. Поводов для награды у тебя будет предостаточно. Только ведь все равно обманешь. – Станислав налил себе еще стакан воды, но Гуров не дал ему выпить, задержав руку. – Да ты просто инквизитор какой-то! – возмутился Крячко, но стакан поставил. – Ладно, сдаюсь. Виктор в клинике. Я нашел охранника, который рассказал мне прелюбопытную историю…

Крячко со всеми подробностями пересказал полковнику ту историю о происшедшем с Терентьевым, что услышал от охранника. Парень клялся, что ночью из клиники никто не выходил. Они с напарником были настороже, ожидая новых буйств от Виктора, но до утра все было спокойно. Утром они сменились, и о судьбе Терентьева охранник больше ничего не знал.

– Я думаю, что где-то в клинике есть потайная комната, которую мы не нашли, – закончил рассказ Крячко и отобрал у Гурова стакан минералки. Он залпом осушил его и добавил: – Теперь Запашного можно брать тепленьким. С показаниями этого парня из охраны мы доктора быстро прищучим.

– Нет, Стас, ничего не выйдет, – Гуров выдохнул, словно собираясь с силами. – Никакого обвинения, кроме насильственного удержания, мы ему применить не сможем. Запашный назначил мне встречу, и, думаю, сейчас он займется подготовкой Виктора к покушению на меня. Нужно дать ему закончить, а потом мы его и арестуем. Вставай из-за стола. Сейчас поедем к одному доктору. Он поможет нам снять с Терентьева приказ Запашного. Затем отправимся в клинику, чтобы перехватить Виктора до того, как он отправится искать меня. Нужно торопиться. Ты слишком долго раскатывал по Москве, и у нас времени почти не осталось.

– Опять я виноват, – горестно вздохнул Крячко, вставая из-за стола. – Гуров, я от тебя хоть раз доброго слова дождусь?..

Мир вокруг Терентьева перестал быть четким. Едва он пытался сосредоточить внимание на каком-нибудь предмете, как объект его наблюдения начинал расплываться, а из глаз текли слезы. Впрочем, для Виктора это никакого значения не имело. Его не интересовало ни то, что происходит сейчас, ни то, что было в прошлом.

Терентьеву еще смутно помнилось, как его привязали к кушетке и Запашный сделал укол ему в вену. Сейчас эти воспоминания не вызывали у Виктора никаких эмоций. Они просто были, и все. То, что происходило до этого, вообще скрывалось за пеленой безразличия. Важным было только будущее.

Виктор совершенно четко представлял себе человека, которого ему предстоит убить. Терентьев не задумывался о том, зачем нужно кого-то убивать. Не представлял он и то, как это можно сделать. Внимательный доктор (Виктор забыл его имя, да оно ничего и не значило) сказал, что, когда придет время, он все узнает. Сейчас Терентьев должен был просто ждать. Ждать, когда доктор вернется и поговорит с ним.

Виктор не знал, сколько продлится ожидание. Само понятие времени утратило для него всякое значение. Если бы сейчас кто-то мог спросить его, который час, Терентьев бы не понял, чего от него хотят.

Единственной реальностью в целом мире стал для Виктора образ человека, которого предстояло убить. Терентьев старался не забыть этого человека и от затрачиваемых на это усилий наполнялся злостью. Он спрашивал себя, какое право имеет этот человек на то, чтобы жить, – и не находил ответа. Виктор хотел убить его как можно быстрее, чтобы спокойно сидеть, избавившись от такого тяжкого труда – думать.

Когда пришел доктор, Терентьев встал ему навстречу и детским восторженным жестом протянул ему руки. Доктор коснулся их, и сердце Виктора едва не выскочило от восторга из груди.

Доктор приказал Терентьеву идти за ним. Он вывел его в какие-то большие и светлые комнаты. Они казались Виктору смутно знакомыми, но он не мог вспомнить об окружающей его обстановке ничего. Зато Терентьев вспомнил, почему в комнатах светло: «В них светит свет с потолка».