Алекс Белл - Мировое правительство

Оба гостя казались по-немецки мужественными, крепкими людьми, хотя внешне разительно отличались. Один, высокий, широкоплечий, безукоризненно одетый, с благородной проседью и пышными усами, манерами был похож на лучших немецких аристократов. Это был глава бундестага – Франц фон Папен. Политик, дипломат, богач, баловень судьбы, он одаривал окружающих беспрестанными белозубыми улыбками и галантно и непринужденно поддерживал любую светскую или политическую беседу. Его спутник поначалу казался лишь какой-то его бледной, бессловесной тенью. Это был лидер влиятельной Рабочей партии, имевшей много мест в парламенте, в последнее время его имя часто звучало в прессе. Но в лицо почти никто из присутствовавших, кроме хозяина особняка, его не знал. Единственный из всех он был одет не во фрак, а в скромную шерстяную кофту без рукавов, под которой были белая рубашка и серый галстук. Кажется, фрака он не надевал еще ни разу в жизни, так как попросту не имел. На этом элитном собрании он чувствовал себя совершенно не в своей тарелке: едва войдя, он тут же попросился в уборную, где, видимо, долго проверял свой внешний вид, затем, присаживаясь в кресло, неловко споткнулся о его ножку. Сев за стол, он зачем-то несколько раз потеребил нож и вилку, переложил ближе к себе салфетки, затем, отказавшись от помощи официанта, положил себе на тарелку немного зеленого горошка и спаржи и налил в бокал воды. Лишь после этого он хмуро поднял взгляд из-под густых бровей, по очереди всмотревшись в лицо каждого гостя за столом, словно пытаясь составить про себя досье на каждого из них.

Заметив чрезмерную зажатость и неловкость второго мюнхенского гостя, опытный в светских ритуалах барон Шрёдер поспешил как радушный хозяин прийти ему на выручку, предложив бокал самого изысканного красного вина. Но тот неожиданно сделал резкий, нетерпеливый жест рукой:

– Спасибо, не надо. Пива я не пью уже давно, а вино и не пил никогда. Мяса я тоже не ем, тем более красного. Как и табак, это просто яд для организма. Я буду только овощи, – он кивнул на содержимое своей тарелки.

– Что ж, тогда я дам указание шеф-повару приготовить для вас что-нибудь вегетарианское. Его жена, кстати, тоже не ест мясо, поэтому он знает рецепты многих отличных вегетарианских блюд.

Резкость ответа мюнхенца и даже сам его сухой голос и неприятный просторечный выговор то ли с южнобаварским, то ли с североавстрийским акцентом покоробили гостей, хотя никто, конечно, не подал вида. Это был человек совершенно не их круга, но с недавних пор с такими людьми сильным мира сего также надо было всерьез считаться. На этом приеме он как бы олицетворял дух германских улиц, без конца бурливших и то и дело возносивших на самый верх весьма странных личностей и лидеров. Еще вчера таким лидером толпы был бывший полуграмотный гамбургский грузчик и разнорабочий, ставший главным немецким коммунистом, – Эрнст Тельман. Сегодня этот странный вегетарианец, национал-демократ, похожий на нервного писателя, которому уже год как не платили гонораров, завтра будет или оголтелый головорез, или снова коммунист. Но с ними элите, особенно после успеха русской революции, надо было считаться и тонко и искусно договариваться. К тому же Шрёдер давно был лично знаком с ним, в том числе не раз оказывая его партии финансовую поддержку. В этом бывшем ефрейторе Первой мировой, несмотря на неказистую внешность, таилась мощная животная сила, точнее, воплощение безудержной ярости – той самой ярости, которая наполняла всю Германию со дня ее позора в войне и растерзания странами-победительницами.

Главное блюдо задерживали, так как главные гости вечера запаздывали, но должны были прибыть с минуту на минуту.

Наконец, двери распахнулись и в зал вошли несколько человек в смокингах в сопровождении обслуги и переводчиков. Англо-американская банковская делегация должна была прилететь в Кёльн из Парижа еще рано утром, но рейс из-за погоды отменили, и они добрались в Кёльн на поезде лишь поздно вечером. Главным в ней был Норман Монтегю, уже много лет управлявший Банком Англии. Это была весьма колоритная, отчасти даже экстравагантная личность – в душе он считал себя, скорее, человеком искусства, чем бизнеса, и даже в свои шестьдесят больше походил на успешного художника или театрального режиссера: носил приталенные костюмы, небольшие круглые шляпы и белые шелковые рубашки свободного покроя с непременной бабочкой на шее. В его устах всегда была готова тонкая британская острота в любой ситуации. В роли главного английского банкира его образ, особенно в ту эпоху, был столь непривычен, что несколько лет назад в империи его даже признали «человеком года». Монтегю был «смотрящим» за всеми частными английскими банками, поставленным на этот пост банкирским домом Ротшильдов – считалось, что он исполняет свои обязанности не только профессионально, но и артистично, имея «свежий» взгляд на любую проблему. В этот вечер он единственный в делегации представлял Британию – несколько его намного более молодых спутников были американцами. Среди них выделялись двое братьев Даллесов. Джон Даллес был главным юристом банка JP Morgan, а его светловолосый, в очках, младший брат Ален – его заместителем. Вскоре Ален Даллес сменит адвокатскую практику на дипломатическую карьеру, а спустя двадцать лет на посту директора ЦРУ станет главным идеологом «холодной вой-ны». Кроме Даллесов Нормана Монтегю сопровождали трое относительно молодых финансистов, также из банков с Уолл-стрит, но их имена, как и лица, никому ничего не говорили. Стоит отметить лишь, что одного из них звали Прескотт Буш: спустя много лет его сын и внук будут президентами США.

В свойственной ему артистической манере Монтегю галантно, но не без доли иронии раскланялся с хозяином особняка, почти по-отечески приобнял Шахта, с которым был давно знаком, учтиво поприветствовал немецких аристократов:

– Я знаю, вы специально придумали этот туман, чтобы мы опоздали и вы успели тут без нас обо всем договориться! Ну ничего, завтра утром небо по прогнозу должно проясниться, и мы снова будем на равных!

Пожимая руку фон Папену, Монтегю тут же сбросил с себя шутливость, склонил голову и сказал:

– Премьер-министр господин Макдональд в курсе нашей встречи, просил передать вам его глубочайшее почтение!

Затем он с обаятельной улыбкой обратился к неприметному человеку в шерстяной кофте, сидевшему с краю стола. Заочно они, разумеется, знали друг о друге, но виделись впервые.

– Норман Монтегю, Банк Англии, к вашим услугам!

Тот нервно поднял глаза на англичанина и тут же опустил их. Левой рукой он притронулся к подбородку, чуть потеребил аккуратный короткий ус над верхней губой и, наконец, сухо отчеканил: