Виктор Дан - Когда плачет скрипка. Часть 1

У обоих нет алиби на тот вечер и есть достаточно сильные мотивы. В первом случае зависть и соперничество, во втором – отвергнутая любовь.

Версия с Сашей Швец имеет один существенный дополнительный аргумент: звонок женщины в милицию, чтобы направить следствие по ложному следу. Это вполне могла быть Саша, которая видела злосчастную троицу, например, поджидая Ларису на одной из скамеек между кустами сирени в десяти шагах от места убийства.

Чтобы оставить в доме ноты, скрипку, переодеть туфли и вернуться, Ларисе требовалось не более трех-четырех минут.

Воскресенье прошло по плану, если не считать отмену прогулки по городу из-за дождливой погоды.

Анатолий вернулся к вечеру, с загорелым и обветренным лицом, переполненный впечатлениями, как парус спинакер на курсе бакштаг при сильном ветре.

– Когда ты успел загореть?

– Представь себе, вчера! Хватило одного или двух часов солнечной погоды. При безоблачном небе был бы из меня шашлык.

– Ты доложил Манюне о нашей стычке с деканом?

– Доложил!

– Ну и как?

– Ехидно улыбнулся и ничего не ответил.

– Надеюсь, ты не стал повторять буквально слова Крамара!?

– За идиота меня принимаешь? Я об этом вообще промолчал!

– Почему же? В общих словах о личном выпаде нужно было сказать.

– Все эти интриги не для меня. Я же тебе ясно дал понять, что хочу держаться от этого дела подальше. И тебе советую – никакой самодеятельности, все строго в рамках процессуального законодательства и с письменными указаниями начальства. Иначе будешь козлом отпущения.

– Тебе хочется назвать меня козлом? – пошутил Михаил. – Очевидно, твоя бабушка не держала коз, иначе ты бы знал, что козел с крепкими рогами не так безобиден. И может очень больно набить кое-кому задницу. А у меня кое-что прояснилось. Правда, пока ничего определенного, но можно сказать, что открылся новый горизонт. Я нашел близкую подругу Ларисы и, кажется, есть способ заставить ее быть более откровенной.

Михаил рассказал о своих встречах и выводах Анатолию. Ему важно было провести репетицию своего завтрашнего сообщения.

На совещании Манюня выслушал Михаила молча, иногда кивая головой, чтобы таким способом поощрить докладчика. – Все сделано правильно, – подвел итог начальник, когда Михаил закончил. – Сегодня нужно подготовить ответ в прокуратуру и, не дожидаясь их решения, отработать «медицинское» направление: сначала поликлиника, потом Маркова. Подругу также нельзя долго оставлять в покое, необходимо, чтобы говорила как можно больше… Она наверняка знает много.

Михаил корпел над ответом в прокуратуру все время до обеда и еще час или полтора после, а Тамара Борисовна настрочила на машинке все в пять минут.

Когда бумаги попали на стол Манюне, тот вызвал Михаила завизировать второй экземпляр. В этот момент раздался телефонный звонок. Михаил по первым фразам догадался, что звонит Сумченко или его заместитель.

Манюня отвечал спокойно, хотя на другом конце провода говорили явно на повышенных тонах.

– … Они очень вежливые ребята. У меня давно таких не было. Может, это Вы его несколько напрягли, тогда, во время следствия. Да они и ртов открыть не успели, как он на них навалился. Одним словом, артист, хорошо играет возмущение, негодование… Ответ мы подготовили, завтра будет у Вас… Так ведь доказательство, что он погорячился и не прав, у меня на столе. Только что нарочным он передал список студентов всего факультета за тот учебный год, то есть даже больше, чем мы просили! … Но это Ваше право! Вы приказали – мы этим занялись! Решите прикрыть дело, давайте официальное постановление.

Шум в трубке внезапно прекратился, Манюня осторожно положил ее на рычаг аппарата. Его глаза смеялись, он передал список Михаилу:

– Вот, забирай и проработай его как следует… Хотя адреса здесь явно устарели, но процентов двадцать людей мы найдем. Нервничает Крамар… Не может забыть мою повестку на допрос, которую аннулировали, когда у меня забрали дело.

– Я могу сейчас заняться поликлиникой?

– Да, да! На оперативку можно не ходить, если не будет чего-нибудь существенного. Было бы хорошо добыть новые факты, пока прокурорская бюрократическая машина сделает очередной оборот. Вдруг Сумченко рискнет прикрыть дальнейшее расследование!

Все-таки Михаил перед уходом бегло просмотрел списки и не поверил своим глазам. В списках, где было больше трехсот фамилий, Саша Швец отсутствовала.

Случайная описка? Кого там еще «случайно» пропустили?

Поездка в районную поликлинику вышла сугубо предварительной. Книги регистрации посещений нужно было еще извлечь из архива. Михаил побывал у главного врача и в регистратуре.

Амбулаторная карточка Ларисы не нашлась.

По новым правилам карточки выдавались на руки и хранились дома. В поликлинике карточка могла оказаться, если бы Лариса в тот момент находилась под наблюдением врача.

Может, карточка хранится у матери? Вряд ли она ее покажет! Все же Михаил остался верным своему правилу – отработать до конца.

Знакомая улица. Знакомый двор. Дверь, в которую нужно стучать. Знакомая старая женщина с испитым лицом открыла дверь и тут же со злостью захлопнула.

– Уходите! Нечего здесь вынюхивать! – раздалось через дверь. – Я позову соседей!

«Соседей она, пожалуй, не позовет, но уговаривать ее бесполезно», – подумал Михаил и решил ехать к институту. Если он не застанет Сашу на кафедре, то, собственно, пора и домой.

На кафедру он звонил снизу, от вахтера на проходной. Саши не оказалось. Позвонил ей домой. Никто не снял трубку. Решил позвонить после ужина.

За чтением он не заметил, как прошло время.

«Пора получить порцию снотворного» – так Михаил стал называть свои вечерние занятия спортом в манеже – после тренировок хорошо спалось.

От дежурного по общежитию еще раз позвонил Саше, не надеясь особенно на успех. Но Саша была уже дома.

– Саша! Это Михаил, добрый вечер! Вспомнили!? Из ГУВД… Я не отвлек Вас ни от чего неотложного?

– Помню как же… Добрый вечер! Слушаю.

– У меня, собственно, один вопрос. Сегодня Крамар передал нам списки студентов вашего факультета в тот учебный год. Удивляет один странный факт, который случайным при всем желании не назовешь. Вашей фамилии в списке нет! Вы не изменяли фамилию?

– Вы же знаете, что не изменяла. Может быть случайная описка?

– Вы просили об этом Крамара? Он знает о нашей с вами беседе?

– Нет, не знает.

– Тогда есть важная причина, по которой он сделал это сам. Мне не трудно установить это у машинистки, или другим способом.

– Вы напрасно придаете этому такое большое значение… Это случайность. Уверяю вас! – голос Саши выдавал волнение. – Вы ведь уже знаете о моем существовании. Что меняет факт какой-то случайной описки?