Елена Тюрина - Заговор Высокомерных [Publisher: SelfPub]

Мила села в машину и тронулась с места.

Вернувшись в редакцию, на лестнице сразу же столкнулась с Кириллом.

– Ну что там? – Доронин листал свежий выпуск газеты.

Должно быть, тираж только что доставили из типографии.

– Надо было тебе самому ехать, – в тоне Милы он безошибочно различил нотки укора. – Я видела Дарью.

Глава

XIV

Мила даже не пыталась делать вид, будто не знает о чувствах Кирилла к Лисневской. Да и сам он не особо скрывал. Не до того теперь было. Сначала видео, потом арест Дарьи… Все это серьезно выбило Доронина из привычного жизненного ритма. Хотелось ему помочь. А ведь и сама журналистка пребывала не в лучшем состоянии, даже, может быть, ей было еще хуже.

Анализируя подробности вчерашней встречи с Олегом, Мила сделала вывод, что вела себя как глупая ревнивая баба. Прежде чем прийти к такому заключению, она уже сотню раз обвинила мужа и Лисневскую во всех смертных грехах. А потом вдруг принялась оправдывать Лалина. Ведь она помнила, что когда-то в Латвии дала повод Олегу усомниться в себе, и он простил. В общем, металась от одной крайности к другой, и не понимала, как им выбираться из всей этой ситуации, в которую они попали по вине Дарьи.

Злость на Олега только немного улеглась, и вот опять просто вопиющий случай в СИЗО! После такого о примирении не может быть и речи. Мила была жестоко разочарована. Но внешне это состояние выдавали разве что уставшие от слез и бессонных ночей глаза. Мать Олега просто замучила ее попытками выяснить, почему в семье сына наступил разлад. Нет бы у самого сына и спросить! Лалин, конечно же, не хочет ей ничего говорить. А в итоге виноватой свекрови видится именно она, Мила.

Молодая женщина уже готова была поверить в то, что увиденный мельком поцелуй был глупой случайностью. Все же тоска по мужу порой становилась невыносимой. Хотелось, как раньше, заснуть, прижимаясь к его плечу. Но теперь казалось, что этого уже не будет никогда…

А еще Мила все сильнее ненавидела Лисневскую. Ненавидела и презирала всей душой, искренне желая этой даме, наконец, получить по заслугам. Сколько там дают за убийство?

Все эти мысли роились в голове молодой женщины, пока она утром лежала в постели. Проснулась, когда еще шести не было, и раздумывала. Как катились по щекам слезы – не замечала. Пора было уже поднимать и собирать в детский сад сына.

Выйдя из подъезда, Мила совсем успокоилась, отвлеклась на насущные проблемы. Вот опять ребенок соседки Веры не идет в садик. Вчера испачкал комбинезон, а сегодня вещь еще не высохла после стирки и поэтому мальчику нечего надеть. Будет весь день, до прихода матери с работы, на попечении бабы Раи.

Ванька, кстати, с этим мальчиком подружился, хоть и был младше него почти на год.

Надо будет после работы заскочить в секонд-хенд и посмотреть что-нибудь на Никиту. Как все-таки в жизни бывает… Женщина вроде нормальная, не пьет, не гулящая, а так не повезло. И нет у этой Веры ни матери, ни других родственников. Кстати, что там Каплин? Не нашел ли какой-нибудь благотворительный фонд? Миле неудобно было докучать человеку, но на всякий случай решила попозже позвонить. Если нет, так нет.

Но как только молодая женщина вышла из ворот детского сада, неожиданно оказавшийся рядом Лалин схватил ее за локоть и затолкал в машину.

– Олег! Ты что! Откуда ты взялся? Мне на работу надо!

– Никуда не денется твоя работа. Сначала поговорим, – решительно заявил мужчина. Возражать Мила не решилась, поскольку вид у мужа был суровый и злой.

На опознание Даша, выписанная из медблока, собиралась тщательнее, чем на встречи с клиентами или переговоры с партнерами по бизнесу. Ей казалось, что она ужасно подурнела.

– Ого, сколько у тебя тональников! – прокомментировала крутившаяся поблизости соседка.

Вокруг Лисневской действительно было разбросано неимоверное количество всевозможных тюбиков, палитр, кисточек.

– Это не тональные крема, – поправила Дарья. – Вот консилер, это бронзер, это хайлайтер, а вот это – вообще кремовые румяна.

– И стоят они, как крыло самолета, наверное… Не лень же столько всего на себя мазать! …Или для кого-то стараешься?

Лисневская промолчала, тщательно растушевуя на скулах какое-то средство.

– Если хочешь тут без проблем жить и поскорее выйти на волю, надо охмурить следака, – принялась советовать Маха. – У тебя, вон, сиськи ничего такие. Твердая двойка?

– Два с половиной, – поправила Дарья и теперь принялась за нанесение теней.

– Тем более. И фигура хорошая. Расстегни верхние пуговицы рубашки. Увидишь, как он сразу подобреет.

Блондинка скептически скривила губы. Что б ее какая-то зэчка учила соблазнять мужчин?

– Этому Каплину все равно на такие вещи, – заметила она. – Он даже почти не смотрит на меня. Только в свои записи. Не мужик, а камень.

– Да? Плохо, – Маха задумалась.

Но долго молчать сокамерница, видимо, не привыкла.

– А подари мне что-нибудь, – она кивнула на косметику.

Лисневская молча выбрала несколько средств и положила перед женщиной.

– О! А ты, оказывается, нормальная. Я думала, совсем стервоза.

Следователь ожидал ее в допросной. Лев Гаврилович был в форме следственного комитета. В таком официальном виде Дарья его еще не видела. И надо сказать, что белая рубашка, галстук и синий мундир с желтыми погонами его очень украшали. Каплин и так имел приятную внешность, а форма это выгодно подчеркивала.

– Здравствуйте, Дарья Александровна, с выздоровлением.

– Спасибо.

Она, как обычно, села напротив него. А он что-то увлеченно писал в своем блокноте и даже не поднял лица.

– Кстати, ваш адвокат опаздывает.

– У меня есть адвокат?

– Наверное, ваш муж его нанял. Или кто-то другой. Я не интересовался. Он мне позвонил и сказал, что будет защищать ваши интересы.

– Вот как.

Лисневская меньше всего желала, чтобы ее защищал адвокат мужа Михаил Новодворский. Поэтому искренне расстроилась.

Наконец, подняв глаза на подозреваемую, Лев Гаврилович не совладал с эмоциями. На пару секунд он, что называется, завис.

– Вы очень хорошо выглядите, будто и не болели, – наконец, вымолвил следователь.

– Это благодаря вам я оказалась в камере повышенного комфорта? – поинтересовалась Лисневская, сделав вид, что не заметила комплимента.

– Я посчитал, что нахождение в обычной камере, где будут еще человек восемь, слишком жестоко по отношению к вам.

– Спасибо.

Дарья собиралась еще что-то сказать, но тут с шумом отворилась дверь, и в кабинет Каплина стремительно вошел мужчина, которому, несмотря на весь лоск и моложавость, запросто можно было дать лет шестьдесят. Очень дорого одетый и явно до крайности самоуверенный субъект сразу вызвал у Льва Гавриловича неприязнь.