Елена Арсеньева - Тайна Зинаиды Серебряковой

Смотреть на постаревшие, обрюзгшие от привычного пьянства лица дружков Струмилину бывало порою до того тошно, что он еще три года назад зарекался возвращаться в Северо-Луцк. Но вот пришлось все же нарушить зарок, чтобы получить от этого старинного городишки две могучие плюхи: встречу с Костиной вдовой, которая свела друга в могилу, и утрату машины.

Надо это признать: с «Рено» можно расстаться. Нет у Струмилина таких денег, чтобы восстановить машину: ведь прямо на капот какая-то злая сила столкнула с высоты пару-тройку бутовых каменюг весом килограммов в десять каждый, не меньше. Высота была не то чтобы очень большая — метра два, но «Рено» хватило. И дернул же черт поставить машину под этой недостроенной каменной оградой! Главное дело, Струмилин еще посмеялся с ребятами, когда те рассказали, кто ладит такой могучий заборчик. Оказалось, какой-то буржуй откупил себе живописный участок близ речки (она окольцовывала кладбище), принялся строить дом и только потом спохватился: как бы не начали захаживать в гости мертвяки! Ну и давай сооружать из дикого камня эту ограду выше человеческого роста.

Около нее и поставил машину Струмилин, не подозревая, чем это может обернуться. Наоборот, казалось — хорошее, тихое место, не на дороге, не на глазах всякой шантрапы. И вот…

Увидав три каменюги, качественно раздолбавшие автомобиль, они с парнями немалое время стояли в полном ступоре, как физическом, так и моральном, пока Элекровеник не очухался и не завелся с криком:

— Это она нам подгадила! Сонька! Да развались моя утроба, если это не Сонькиных рук дело! Она Кота отравила, она и «Рено» угробила!

Ну да, все как у классика: «Кто шляпку украл, тот и старушку кокнул».

Догадка сия настолько овладела воображением Электровеника, что и потом, когда приехала полиция, он беспрестанно требовал снять с бутового камня отпечатки пальцев и обследовать ту сторону ограды на предмет следов женских туфель.

— Она всегда вот на такенных каблучищах таскается! — азартно орал Валерка, растопыривая пальцы. — Вот на такенных, сантиметров двенадцать!

Он вконец достал полицейского, и тот не поленился — зашел-таки за ограду. Валерка увязался следом. Воротились оба весьма недовольные друг другом, и инспектор сообщил, что на сухой, закаменелой глине женских следов нигде не обнаружено, зато разнообразные мужские имеются в большом количестве.

Итак, машины у него больше нет. Никакой страховки не хватит ее восстанавливать. С другой стороны, как пришло, так и ушло. Они ведь и знать не знали, что на них свалится наследство после смерти маминой сестры, с которой та всю жизнь была в таких плохих отношениях, что они даже не переписывались. Мать давно советовала продать «Рено» хоть за какие деньги, потому что «Раечкино наследство впрок все равно не пойдет».

Да, маманя, как всегда, оказалась жестоко права, и Струмилин находил нечто мистическое в том совпадении, что каюк «Рено» настал именно на кладбище — ведь его прежняя хозяйка тоже пребывала именно на кладбище!

Разумеется, он не стал отягощать следствие версией о вмешательстве нечистой силы, но не поддержал и Валеркины подозрения насчет Сони. Пирог, однако, был согласен с Валерой, и соединенными усилиями они вынудили у инспектора обещание вызвать на допрос Соню Марме… — тьфу, Струмилину после тех жутких и отвратительных фотографий почему-то все время лезла в голову знаменитая Сонечка Мармеладова с ее драдедамовым платочком на худеньких плечиках! — Соню Аверьянову, конечно!

А вот вопрос, верил ли Струмилин, что «Рено» раскурочила Соня? С кладбища уходила она, конечно, в жалком состоянии, но, с другой стороны, от такой твари всего можно ожидать. Да, забавные сюрпризы уготовил для него город детства, и еще разные совпадения имели место быть: как начался Северо-Луцк встречей с полицией, так и закончился! Презабавнейшие совпадения…

— Пройдемте в купе, билетики приготовим, — перебил его мысли приказ хорошенькой пигалицы в форме — проводницы вагона. У нее было точеное надменное личико, миниатюрная фигурка — девочка на славу, только вот волосы, сильно обесцвеченные и чрезмерно взбитые, как яичный белок для безе, портили впечатление. Пилотка колыхалась где-то на полметра от головы и не падала лишь потому, что была накрепко пришпилена или приколота.

«А может, даже пришита или приклеена», — подумал Струмилин, пряча очередную неуместную улыбку и входя в купе, где довольно крепко пахло какой-то алкогольной дешевкой.

— Так, место тридцать третье, — сморщив нос, проводница приняла билет и деньги за постель от невзрачной женщины лет пятидесяти в поношенном темном платье. — Тридцать четвертое… Ваше? — Взгляд, брошенный девушкой на Струмилина, заставил его слегка примириться с дурацкой прической и этим пришитым (а может, приклеенным) «пирожком». — Тридцать пятое, кто у нас на тридцать пятом?

— Я! — гортанно сказал толстяк с игривыми черными глазами, крепко прижимавший к пузу портфель.

«Не он ли так налакался? — подумал Струмилин, приглядываясь к соседу. — Вроде нет. Тетенька тоже не похожа на выпивоху. Стоп, а может, это от меня?.. Да вряд ли, я пил-то всего ничего, да с тех пор часа три прошло, не меньше, и зубы я почистил, и «диролку» грыз».

— Постель будете брать? Хорошо… А кто у нас там спит, на тридцать шестом месте? Эй! — Проводница привстала и подергала за край красного трикотажного платья, свесившийся с верхней полки.

Обладательница платья лежала на застеленной постели прямо в платье, поджав босые пыльные ноги и отвернувшись к стенке.

— Да она небось спит. Я первая пришла, а она уже тут лежала. Вот ее билет, — вмешалась невзрачная женщина, углядев на столике бледно-оранжевый листок. — И деньги за постель. Как раз без сдачи.

— Хорошо, — рассеянно сказала барышня в пирожке, заталкивая свернутый билет в карманчик своего коричневого кожаного бювара. — Но что-то я не припомню, как она садилась. Хотя я пару раз отходила, сменщица оставалась… Ну ладно, пусть спит, билет есть — это главное. Чай пить будете?

Струмилин обрадовался — в горле пересохло:

— Я — да, спасибо.

— Мне тоже принесите, — кивнул толстяк.

— Ну ладно, я тоже попью за компанию, — сказала немолодая попутчица.

— Девушка, вы чай будете? — крикнула проводница куда-то в пространство, но не дождалась ответа. Пожала плечами и пошла было из купе, да вдруг так подвернула ногу, что упала чуть ли не на колени Струмилину. — Ох, извините. Извините! Кто это тут обувь разбрасывает?

Она подняла с пола красную босоножку с высоченной шпилькой:

— Ничего себе! Ноги можно переломать! Аккуратнее надо!

— Это вон девушкины, наверное, — услужливо мотнула головой невзрачная женщина, показывая на спящую. — Мы-то вроде все обутые.