Александр Устинов - NEXT. Следующий. Книга 1. Отец — это звучит гордо

— Какое?

С каждой секундой Мошкин все больше и больше убеждался в верности поставленного им самим диагноза. Он уже подумывал о том, что мог бы обзавестись собственной врачебной практикой. Благо дело таких клиентов, как Лавр, бродит по земле в избытке.

— Ощущение бесконечности! — выпалил авторитет.

— Точно, рехнулся. — Санчо больше обращался с этим резюме к самому себе, нежели к собеседнику.

Впрочем, Лавр уже и не слушал его. Он откинулся на спину и растянулся на кровати во весь рост, заложив руки за голову.

— Принеси коньяк, будь другом, — распорядился законник. — Обещаю: закушу добавками.

Санчо, кряхтя и покачивая головой, поднялся на ноги и, обернувшись на развалившегося Лавра, недовольно проворчал:

— У меня нет добавок от глупости и поноса мозгов.

— Зато у меня есть сын, — тихо вполголоса произнес Лавриков, а затем громко выкрикнул: — Тащи выпивку, сказано!

Препятствовать сегодняшним желаниям вора в законе было бессмысленно. Мошкин покорно отправился выполнять поручение.

Санчо неспешно положил добрую порцию манной каши в глубокую тарелку с широкими краями и поставил блюдо в микроволновку. Включил таймер. В Александре по-прежнему бродило недовольство, вызванное неадекватным, на его взгляд, и совершенно безрассудным поведением Лаврикова, но он уже понемногу начинал привыкать к мысли, что в жизни авторитета теперь появилась новая мечта, поглотившая его с головой. Лавр изменился, и с этим ничего нельзя было поделать. Оставалось только мириться и принимать сей факт как должное.

К тому же перед Санчо на данный момент стояла и еще одна важная задача: не показать своей озабоченности перед восседавшим за столом в уютной столовой особняка Ессентуки. Начальник службы безопасности, поднявшись сегодня ни свет ни заря, шумно потягивал горячий крепкий кофе из большого фарфорового бокала. При этом он периодически вгрызался огромными зубами в собственноручно приготовленный бутерброд. Ессентуки всегда и все предпочитал есть с хлебом. Вплоть до арбузов. Вот потому и бутерброды он сооружал таким образом, чтобы хлеб охватывал ветчину, масло, сыр сразу с обеих сторон. Все это основательно прогревалось в микроволновке и лишь затем в оптимальном состоянии отправлялось в рот. Ну и, естественно, кофе. Без него у шефа секьюрити завтрак никогда не обходился. Только прежде он не бывал таким ранним.

Мошкин вернулся к столу и, сев напротив, взял в руки бокал со своим излюбленным фруктовым чаем.

— Ты бы хоть не хлебал так оглушительно, а? — недовольно поморщился он.

— А ты носом шмыгаешь, — парировал Ессентуки, недолго думая. — И вообще… — Он на некоторое время оставил без внимания свой гигантский бокал и переместил взор прищуренных глаз на Мошкина. — Скучно мы живем, Санчо. Как старики.

Александр, передумав чаевничать, налил себе из пластиковой бутылки минеральной воды, залпом осушил содержимое стеклянного стакана и опять шмыгнул носом. Основательно заняться давно уже перешедшим в хроническое состояние гайморитом катастрофически не хватало времени.

— Найди молодого хозяина, — небрежно бросил он, но взгляд его маленьких глаз приобрел испытующее выражение.

Ессентуки почувствовал проверку на вшивость.

— Знаешь ведь, такие переходы не приветствуются, — миролюбиво молвил он, возвращаясь к смакованию тонизирующего напитка. — Ни под кого другого не пойду. Я б свою команду организовал.

— Правильно, — без всякой заинтересованности в разговоре одобрил его решение Санчо. — И давай конкурентам глотки грызть.

— Почему обязательно грызть? — не согласился Ессентуки.

— Диалектика. — Мошкин пожал плечами.

— Это как?

Если периодическое общение с эрудированным и просвещенным во многих вопросах Федором Павловичем Лавриковым позволяло Санчо время от времени козырять умными словечками, то образовательный уровень Ессентуки был вообще предельно далек от этого. Но тот, надо признать, и не стремился к самосовершенствованию. Он устраивал сам себя таким, какой был.

— А так. Когда все сферы влияния поделены, без грызни не выйдет, — просветил его в данном вопросе Александр.

Ессентуки сосредоточенно сделал внушительный обжигающий глоток и поскреб пальцами свой квадратный подбородок. После непродолжительной паузы он отправил в рот остатки оригинального бутерброда и вполне культурно промокнул губы бумажной салфеткой.

— По-твоему, лучше целыми днями в халате между спальней, кабинетом и сортиром шастать туда-сюда? — спросил он без всякой доли иронии, основываясь лишь на собственных скудных умозаключениях. — Это предел мечтаний?

— Ты на кого катишь, друг? — вскинулся Мошкин, недобро сверкнув очами.

— Не, я не качу, я просто так… — Ессентуки откровенно стушевался. Он не ожидал, что его бездумно произнесенные слова произведут такое серьезное впечатление на собеседника. Ссориться с Санчо в этом доме никому было не с руки. — Рассуждаю.

— Так в Госдуму тогда избирайся и рассуждай! — буркнул Александр. — Там не соскучишься.

Начальник службы безопасности отставил в сторону опустевший бокал, завершив процесс утреннего потребления кофеина, и бодро встряхнул огромными лопатообразными ручищами. Теперь жизненный тонус громилы был в норме. Даже не требовалось никаких дополнительных калорий.

— А что? — осклабился он. — Хорошая идея…

Морально поддержать инициативу будущего народного избранника, навострившего лыжи в правительство, Санчо не успел. Микроволновка подала звуковой сигнал, извещая о полной готовности манной каши. Дескать, пора приступать к одному из семи смертных грехов — чревоугодию. Мошкин поднялся из-за стола, но в ту же самую секунду дверь в столовую на первом этаже резко распахнулась, и на пороге появился Лавр собственной персоной, уже облаченный в изысканный светлый костюм. Ботинки до блеска начищены, волосы аккуратно зачесаны назад, на лице широкие солнцезащитные очки.

— Поехали! — бодро бросил авторитет и, подражая Юрию Гагарину перед первым космическим полетом, махнул рукой. Зубы обнажились в радостной улыбке.

— Да куда ни свет ни заря?! — опешил Санчо, напрочь забыв о разогретой каше.

Лавр от души расхохотался, взирая на обеспокоенную мордашку соратника, которая могла вызвать и неподдельное умиление.

— У основной массы народа уже давно и свет и заря, — со знанием дела изрек Лавриков, нравоучительно приподнимая вверх палец. — К тетке Косматенького. — Авторитет перевел сияющий и полный оптимистического настроя взгляд в сторону телохранителя. — Ессентуки, ты точно выяснил, где она работает?

Тот поднялся навстречу боссу, приветственно склоняя голову в почтительном поклоне, и одернул на себе стильный пиджак.