Марина Серова - Гляди в оба

— Ловко вы придумали, однако…

— Какое там? Ловко было бы, если бы все получилось и я сейчас сидел где-нибудь в Париже…

— А ваша Маша?

— Что? «Наша Маша громко плачет…» Да нет, я что-то не пойму, что вы имеете в виду. Ну и что Маша? Что Маша? — разозлился действительно непонятно чему артист.

— Вы вместе хотели лететь в Париж?

— Здрасьте, я ваша тетя. Это еще зачем? Пожалуй, до Москвы мы бы вместе еще доехали… Но Москва — город большой, многолюдный. Уж там бы мы точно потерялись. Ей пора было бы домой возвращаться, к муженьку, а мне — в другую сторону. Ничего, простил бы. С кем из женщин не бывает? — И Алекс усмехнулся многоопытной улыбкой стареющего сердцееда.

— А вы куда? Завоевывать сцены мира? Вы думаете, там некому слуг играть? — решила я немного сбить с него спесь.

— А вам-то что! Да куда угодно, лишь бы подальше из нашей помойки! Хоть в Тайвань! И там жить как хочешь. Только бы мне выбраться. И нужно-то всего ничего. Только деньги — кругленькая сумма. Ну почему всем можно, а мне нельзя… — разошелся Алекс не на шутку.

Наверное, он бы и дальше продолжал орать в том же духе, но прозвучал звонок, приглашающий на сцену, и артисту пришлось спешно бежать.

Второе отделение я смотреть не стала. И подумала: вполне возможно, что мне еще так и так придется увидеть второе отделение жизненной пьесы, автором и режиссером которой является Алекс. Такой ведь не остановится, обязательно выдумает новый план, как, не влезая в уголовщину и не мараясь, вытрясти из кого-нибудь денег, чтобы их хватило на отъезд, да еще на парижских проституток. Но это представление я увижу только в том случае, если жизнь захочет выдать мне личный пригласительный билет. А так — зачем?

Честно говоря, я не ходила на похороны Птаха. На них, как я слышала, и без меня пришло много народа, в том числе и просто радиослушателей и особенно — радиослушательниц. Я думаю, что встретила бы там много новых знакомых — и Тараса, выпущенного из милиции, и других ребят с радио, и девчонок, с которыми я встречалась возле дверей квартиры под номером 13. Не говоря уж о Лене и семействе Пташкиных. Зато от Лены, которая стала теперь мне часто звонить и забегать домой, я узнала, какую пламенную речь, и не одну, произнес в эти дни директор радиостанции «На всех ветрах» о потере лучшего диджея. Леночка была просто в восторге от такого демократичного, классного директора, который устроил на радио день памяти, сам закупил море водки и вина и дал ребятам «оттянуться» в печали.

Я не стала разубеждать свою подружку в прекраснодушии Семена Михайловича — пусть сама учится разбираться в жизни, что к чему, без моих подсказок. Кстати, всякий раз, наведываясь ко мне, Леночка норовит меня непременно бесплатно подстричь, но я решила попробовать отрастить себе длинные волосы. Уж очень умопомрачительно это действует на мужчин, даже удивительно.

Мой блондин Константин несколько раз мне после всего этого звонил, предлагал встретиться. Но всякий раз я отказывалась под разными предлогами, пока прямо не сказала, что не хочу его видеть. И назвала его «гоблином». Дружок такого типа, как Бяша, по-любому может быть только бандитом. Увы, как говорится, не все золото и жемчуг, что блестит.

В конце концов, это мое личное дело, с кем проводить каникулы, которые я себе все-таки устроила. Узнала, в какую страну в нашем Тарасове можно купить туристическую путевку на ближайшие дни, доверилась воле случая и… уже через три дня была в Стокгольме. Я так подумала: если останусь в Тарасове, то и дня не пройдет, как откуда-то возникнет новое дело. А нужно хотя бы шишку на голове подлечить — напоминание о посещении студии радиостанции «На всех ветрах».

И я не пожалела о своем двухнедельном путешествии, которое провела в обществе настоящего блондина. Мой швед познакомил меня со всеми достопримечательностями и самыми изысканными ресторанчиками Стокгольма, со своей собакой и своим диваном в уютном коттедже… Он даже начал было знакомить меня со своими планами на семейную жизнь и показывать, сколько в его доме бытовой техники, облегчающей жизнь домашней хозяйки, но тут срок моей путевки подошел к концу, и я с радостью простилась в аэропорту со своим шведским поклонником.

Вернувшись в Тарасов, я узнала, что в городе вот-вот должна была начать вещание новая радиостанция. Об этом говорили многочисленные рекламные объявления в газетах и расклеенные по Тарасову плакаты с изображением большого уха.

«Вечный кайф» — так называлась московская радиостанция, учредителем которой в Тарасове выступал ночной клуб «Колибри». Видимо, Бяшу не слишком смутил отказ москвичей из «Музыкального бума», после того как одному радиомагнату проломили табуреткой голову. Да и какая разница: «Музыкальный бум» или «Вечный кайф»? Главное, включил — и веселись, передавай друг другу приветствия…

На следующий день после удачного перелета Стокгольм — Москва — Тарасов мне неожиданно позвонил Александр Петрович Пташкин и в очень мягкой, деликатной форме предложил встретиться дома, в неформальной обстановке. Я думала, что он больше не захочет возвращаться к истории, которая принесла ему столько душевной боли, но Пташкину не терпелось выяснить для себя некоторые подробности нашего дела.

Полина приготовила обильный обед, который производил впечатление даже после двухнедельного шведского стола в гостинице и дегустаций всяких непонятностей в ресторанах Стокгольма. Там нигде я не встретила таких селедочки, икры, борща, которые подавали за столом у Пташкиных.

Правда, атмосфера в знакомой мне квартире показалась уж слишком откровенно семейной и добродушной, словно и не было здесь только что такой бури.

Александр Петрович рассказывал о том, что москвичи хотели было возобновить с ним разговоры по поводу «Музыкального бума», но он отказался, потому что остыл к этой затее. Я из деликатности не стала уточнять почему — и так ясно, что это связано со смертью диджея. Зато сообщил, что его жене стало гораздо лучше и она выздоравливает, хотя и горюет сильно о смерти сына. Живо интересуется делами мужа, мечтает поскорее выйти из больницы, постоянно в чем-то кается… Я, конечно же, понимала, какие грехи знала за собой Муся, но снова подумала: а зачем теперь про них говорить? И в очередной раз промолчала. И так Мусю ожидает нелегкая жизнь впереди, чего уж усугублять? Да я пришла, собственно, только затем, чтобы возвратить чужие книги, альбом и кассеты, и не обязана раскрывать никому своих профессиональных тайн. То, о чем знает частный детектив, не обязательно знать всем прочим, осложняя жизнь не всегда приятными подробностями.

А одну кассету с голосом Птаха я все-таки себе оставила и иногда включаю в машине.