Т. Ричмонд - По ее следам

– Можно переехать куда угодно! – Голос звучал азартно и беспечно, как у мальчишки. – Carpe diem, все такое.

– На рыбалку? – улыбнулась я, повторяя его любимую цитату из подросткового сериала. На прошлой неделе он пошутил, что квартира должна быть просторной, чтобы хватило места для его коллекции DVD, – наверное, Люк уже тогда хотел поговорить со мной о переезде. Он мог бы начать этот разговор вчера, когда мы встретились на вокзале «Виктория», или потом, когда вернулся из вагона-ресторана с обезжиренным латте для меня и чаем для себя, или на станции Февершем, когда я все-таки выпытала у него, куда мы едем: «Никакой Барбадос не может потягаться с белыми песками Маргита».

– Ты ведь не возражаешь? – спросил он. – Я хотел выбрать Париж, но это местечко больше тебе подходит.

– Люк, ты просто чудо. – Город был замечательный. Неброское очарование, никаких претензий на роскошь, незатейливые развлечения; я радовалась, как ребенок.

– В Париж я тебе все равно бы не повез. Ты уже как-то провела там буйные выходные!

Я вспомнила отель, где швейцар – «мужик в шляпе», как окрестил его Бен – назвал меня «мадам», как мы подняли бокалы над тарелкой с мидиями, а он сказал: «За нас, Лисса!» – и я чуть не расплакалась. Вот и весь город света.

– Можно оставить Париж на потом.

От его слов мне стало тепло: оставить какую-нибудь приятную мелочь на будущее, предвкушать ее вместе.

– Маргитский пирс построил Юджиний Берч, – сказал Люк. – Бедняга явно был недоволен жизнью.

У Люка наверняка были свои поводы для сожалений. Двадцать семь – серьезный возраст, но жалеть о прошлом еще рано. Пусть ему никогда не придется ни о чем жалеть.

– Можно заняться чем угодно! Для нас с тобой нет преград, Ал, мы покорим весь мир.

Я решительно поцеловала своего молодого человека.

– А это за что?

– За то, что привез меня сюда. За то, что ты – это ты.

Расскажи ему. О бессонных ночах, о губительно сладкой влюбленности в Бена, о вечном чувстве собственной незначительности и незаметности, даже про тот день, когда ты выпускала боль из вен, – расскажи ему. Пусть этот замечательный мужчина выслушает тебя. Начался отлив, но, когда волны снова накроют берег, ты расскажешь ему обо всем, и море унесет прочь обломки, и вы пойдете дальше, плечом к плечу.

– А что бы ты хотела изменить в себе? – спросил он.

– Сейчас – ничего. Потому что, если бы я была другой, нас бы здесь не было. Вот теперь самое время для слащавой мелодии!

Он склонил голову, пряча глаза. Бог ты мой, Люк плакал!

– Я люблю тебя, Ал Сэлмон.

– Я тоже тебя люблю.

У него ушло несколько месяцев на признание, а я выпалила почти сразу – всего через пять недель.

– А ты? Что бы ты изменил, если бы у тебя была волшебная палочка?

– У меня есть такая. – Он усмехнулся и выразительно посмотрел на свою ширинку.

Момент серьезных разговоров прошел, Люк захотел переключиться. Теперь он был готов к веселью и пабам.

– Нет уж, так просто ты от меня не отделаешься. Давай-ка, колись!

– Я бы хотел встретить тебя на несколько лет раньше.

– Хороший ответ!

– До того, как мы оба набили шишек.

– Говори за себя.

– Много всего хотелось бы изменить.

Мимо нас по променаду промчался мальчишка верхом на скутере, радостный и счастливый, и разговор снова вернулся к «нашей квартире», преимуществам жилья в Стретхеме или Клеркенуэлле. Я наконец-то смогу забрать картины и мультиварку, отданные на хранение родителям, распакую коробки с книгами, может, даже стряхну пыль с награды «Лучшему молодому специалисту» и поставлю ее на каминную полку… Нет, вы только представьте, у нас будет камин! Друзья, пришедшие на ужин, станут вертеть этот трофей в руках и шутить, что, мол, такой штуковиной и убить можно. Потом начнутся серьезные дискуссии о преступности и политике – под греческий салат или мусс из белого шоколада и маракуйи, у меня на примете как раз есть отличный рецепт от Найджеллы.

– Знаешь, что мне в тебе нравится больше всего? – спросила я.

– Сногсшибательная внешность? Невыразимое обаяние? Убийственное остроумие?

– Ты умеешь слушать. Тебе когда-нибудь об этом говорили?

– Может, и говорили. Но я не слышал!

Сегодня он напьется, сразу видно. По тому, как отвечает на мои вопросы, как кидает картошку чайкам, как курит. Вечер получится славный: с ним вдвоем, в маленьком пабе, далеко от больших городов. Было в этом что-то заманчивое и запретное – мы сбежали из Лондона, от всех моих подруг и залегли на дно. Будем жить вместе. Представляю, что скажет Мег. Обнимет и не будет отпускать долго-долго. «Ты ведь не забудешь про меня? – написала она, когда Люк устроил эту неожиданную поездку. – Мы с тобой как сестры!»

Люк снова закурил, протянул мне сигарету и ехидно заметил:

– Бросаешь курить, значит? Видимо, сразу после того как мы прикончим эту пачку.

Это моя жизнь. Сию секунду, прямо сейчас. В приморском городке, где даже галька на пляже такого цвета, что хочется взять в руки кисти, в дребезжащем поезде, отходившем от платформы номер 2 на вокзале Виктория, со старомодными кондукторами, по-прежнему желающими всем пассажирам доброго вечера, с мужчиной по имени Люк Стюарт Эддисон, который отказался кататься на карусели, потому что весит уже больше восьмидесяти килограмм, и в связи с этим я строго-настрого запретила ему есть карри по будням. Кажется, я наконец-то была на своем месте.

– Мы с тобой совсем как взрослые. Надо отметить!

– Время пить пиво! – откликнулся Люк.

Возвращаясь в отель, я продолжала размышлять: теперь Маргит тоже стал «нашим». Даже маленький магазинчик, где мы покупали фанту. Еще одно наше местечко, как любимый ресторан «Тай-хаус» на Бэлхем-стрит, кинотеатр в Клэпхеме, концертный зал «Академия Брикстон». Земля перестала уходить из-под ног, я обрела равновесие. Мне не хотелось принимать за аксиому (отличное слово дня для этой записи) тот факт, что рядом с Люком я стала счастливее; мужчина – это необязательное условие для счастья, согласны? Но отвертеться не удавалось: после нашей встречи жизнь заиграла яркими красками.

А сейчас он ушел за сигаретами. Последняя пачка, последняя из последних! Когда-то давно, в другом отеле, я ждала другого мужчину, который тоже пошел купить сигарет. Странно. Я представила себе обаятельную старушку Квини на американских горках: она крепко цепляется за поручни, так что мраморные костяшки еще сильнее выпирают под пергаментной кожей, морщинистое личико комично приплюснуто на огромной скорости, а из беззубого рта вырываются скрипучие возгласы ужаса и восторга. Надеюсь, она доберется до своего парка аттракционов. «Я воссоздаю мир словами», – сказала я ей. Так какое в этой записи слово дня? К черту «аксиому», это словечко я бы выбрала в восемнадцать, когда мне хотелось блеснуть эрудицией. Иногда самые простые слова выражают самые важные вещи. Например, «любимый», «доверие», «преданность». Или даже «любовь».