Евгений Сухов - Жены, которым не повезло

– Меня зовут Аристарх Русаков, – представился я. – Мне нужно с вами поговорить.

– Ага… Вы из эска? – почти без вопросительной интонации спросила Варвара Вячеславовна.

– Ну-у… – неопределенно протянул я.

– Хорошо, проходите. – Стрелкова отошла от двери, пропуская меня в крохотную прихожую.

– Кто там, Варя? – услышал я мужской голос из комнаты.

– Это пришли ко мне по работе, – ответила она и повела меня на кухню. «Повела», конечно, сказано излишне напыщенно: всего-то два неполных шага, и мы уже сидели на стареньких плетеных стульях по разные стороны небольшого столика, накрытого зеленой клеенкой.

– Чай будете? – спросила Варвара Вячеславовна.

– Не откажусь, – улыбнулся я, зная, что за чашкой чая разговорить собеседника гораздо легче…

– Спрашивайте, что вас интересует, – сказала Стрелкова, разлив чай по большим кружкам.

– Меня интересует время смерти Аиды Владимировны Крохиной, – твердо произнес я.

– А разве медицинского заключения в деле нет? – удивилась Варвара Вячеславовна.

– Есть, наверное, – ответил я.

– Вы что, не читали дело?

– Не успел еще. Да меня и интересует всего один вопрос: когда убили Крохину.

– С десяти до половины двенадцатого вечера, – последовал ответ.

– А по каким признакам определяется время смерти? – спросил я, решив зайти с другой стороны.

– В основном по трупным явлениям, – ответила Варвара Вячеславовна. – Во-первых, это снижение температуры тела… Во-вторых, трупное окоченение разных групп мышц, состояние кожи и слизистых, цвет трупных пятен…

– Скажите, а с какой точностью можно определить момент смерти по этим… трупным явлениям? – поинтересовался я.

– Если прошло меньше семи-восьми часов, опытный судмедэксперт определит момент смерти с точностью до часа.

– А вы – опытный судмедэксперт? – напрямую спросил я.

– Смею надеяться, что да, – серьезно ответила Стрелкова.

– Ну, так это как раз тот самый случай, о котором вы только что говорили. Ведь вы прибыли на место преступления, когда со времени смерти потерпевшей Аиды Крохиной не прошло этих самых семи-восьми часов. Да что там семи-восьми, и пяти часов еще не прошло, ведь так? – посмотрел я на судмедэксперта.

– Все верно, – кивнула Варвара Вячеславовна.

– И вы определили время смерти…

– …с половины девятого до половины одиннадцатого, – быстро ответила Варвара Вячеславовна, не дав мне договорить. – Рана, несовместимая с жизнью, находилась в затылочной части потерпевшей, – добавила она.

Я машинально отхлебнул чай и удивленно уставился на судмедэксперта:

– Вы, наверное, хотели сказать, что время смерти Крохиной – с десяти до половины двенадцатого?

– Нет, я хотела сказать именно то, что сказала: с половины девятого до половины одиннадцатого, – выдержала мой взгляд Варвара Вячеславовна. – Это уже потом время смерти потерпевшей было подкорректировано следствием, базируясь на показаниях свидетелей.

– Понятно. Но ведь с половины девятого до половины одиннадцатого совсем не то, что с десяти до половины двенадцатого, верно? К тому же вы говорили, что время смерти можно определить с точностью до часа. А тут получается такой… люфт.

– В квартире было жарко, влажность воздуха была повышена, а все это сильно влияет на трупные изменения. Отсюда и, как вы говорите, люфт. К тому же, по показаниям ее мужа, потерпевшая в районе десяти часов была еще жива.

– Ну а если отбросить все свидетельские показания и сократить все-таки люфт до часа, то какое время вы бы назвали временем смерти Крохиной?

Варвара Вячеславовна немного подумала и ответила:

– Ее убили между половиной девятого и половиной десятого вечера. Но лучше верхнюю границу увеличить до десяти часов, дома у Крохиных действительно было очень натоплено и влажно.

– Я вас понял, – сказал я. – Вы мне очень помогли, Варвара Вячеславовна. – И задал последний вопрос: – А скажите, Крохина могла упасть сама и удариться так, чтобы умереть?

– Знаете, я не очень верю в эти самопроизвольные падения с высоты роста, которые приводят к смерти, – сказала Стрелкова. – Конечно, если бы упала старушка, дышащая на ладан, то такое вполне возможно. Но потерпевшая была женщиной здоровой, спортивной и тренированной. Скорее всего, ее ударили или сильно толкнули. И удар получился более ощутимым, нежели бы она просто повалилась на этот столик и ударилась о него головой. Так что это, несомненно, убийство.

– Спасибо, – вполне искренне поблагодарил я судмедэксперта.

– Не за что, – ответила она.

Через минуту я уже выходил из подъезда пятиэтажки. Что ж, этот день можно было назвать удачным: я узнал, что около девяти часов Аида Крохина не ответила на звонки Веселова и что настоящее время ее смерти, возможно непреднамеренной, – от половины девятого до десяти.

Полученные новости лишь подкрепляли мою новую версию, что в гибели Аиды Владимировны виноват Юрий Сергеевич Крохин, который потом смастрячил себе алиби. Только вот кто звонил ему из его квартиры в бар около десяти вечера, выдавая себя за его супругу? Может, старый дружок Альберт Киприани? Выходит, он знал об убийстве Крохиным своей жены и покрывал его, помогая убийце делать себе алиби? Да, дела-а-а…

– Привет. Я обещал держать тебя в курсе, – дозвонился я до Володьки Коробова.

– Привет. Было дело. – В голосе Коробова сквозил явный интерес.

– Так вот, докладываю тебе. Я встречался с Анатолием Веселовым.

– И что он тебе поведал?

– Он поведал мне, что у него с Аидой Крохиной были близкие отношения.

– Насколько близкие?

– Максимально близкие, интимные.

– Вот даже как, – последовал задумчивый ответ.

– Но это не все.

– Что еще?

– За ним следили.

– Узнал, кто?

– Могу только предположить. Очевидно, Крохин подвиг на это дело своего приятеля и бывшего сослуживца Альберта Киприани.

– Возможно, что и так – согласился старший следователь Главного следственного управления. – Он ее ревновал?

– И очень! Но и это еще не все. В день убийства Веселов звонил Аиде дважды. Первый раз – в двенадцать дня. Они немного поговорили, условились встретиться во вторник. Причем Аида для конспирации называла Веселова Эльвирой.

– Значит, Крохин в это время был дома и они так конспирировались?

– Ага. Второй раз Веселов позвонил Аиде около девяти, но она ему не ответила…

– И что? – с иронией спросил Володька. – Может, ее дома не было.

– Была она дома, – сказал я.

– Почему ты так решил?

– Потому что в квартире телевизор был включен, так соседка Крохиных сказала. И вашему следователю Михееву, и мне.

– Может, Крохина не слышала звонка, – резонно заметил Володька. – Или ни с кем не хотела разговаривать после ссоры с мужем.