Алёна Бессонова - Ярость одиночества. Два детектива под одной обложкой

– Тогда её молоко давно убежало, можно было и не беспокоиться, – с иронией заметил Васенко.

У Киры в глазах закипали злые слёзы. Михаил, чтобы разрядить атмосферу, попросил:

– Копилка, организуй кофейку. Киру тоже забирай, пусть помогает.

Дождавшись, когда женщины уйдут, Исайчев озадачил Романа:

– Прикажи операм из убойного отдела распечатать фото Светланы Кобзарь и пробежаться по больницам. Пусть поищут, где залечивала раны жена нашего нотариуса. Мне нужна её история болезни, можно в устном изложении. В общем, ищем человека, который её лечил. И ещё… пусть не называют фамилии. Я сделал запрос на Светлану Кобзарь или Тодуа, выяснил: предыдущие пять лет такой пациентки в наших городских и ведомственных больницах не значилось.

– Госпиталь запрашивал? – уточнил Роман.

– Что? – больше растерянно, чем удивлённо, спросил Исайчев. – При чём тут госпиталь?

Васенко победно вскинул вверх указательный палец:

– Вот! Акела промахнулся! У неё папа был генерал. Забыл?

– Мать честная! Забыл! – в сердцах воскликнул Михаил.

– Какими судьбами, господин подполковник? – Константин Тодуа энергично протянул руку вошедшему в его кабинет Михаилу Исайчеву. – Что-то случилось в моём ведомстве?

Поприветствовав гостя, хозяин взглядом указал ему на мягкий уголок в глубине комнаты. Дождался, когда Исайчев разместится, достанет бумаги из портфеля. Тодуа, бесшумно ступая по длинношерстному ковру, подошёл и присел рядом. Михаил протянул Константину лист, в заголовке которого значилось: «Постановление о повторном возбуждении дела». Тодуа прочёл, удивлённо вскинул брови:

– По вновь открывшимся обстоятельствам?

– Да, Константин Андреевич, по вновь открывшимся обстоятельствам. По каким конкретно, объясню позже. А сейчас разрешите задать ряд вопросов? Вы знакомы с Сергеем Иванниковым?

Тодуа опешил. Он, прочтя постановление, ожидал вопросов о гибели жены, но никак не о Сергее Иванникове.

– Да-а… – нерешительно, будто ступая по незнакомой почве, ответил Константин. – Мы были знакомы в школе, а в данный момент этот господин является моим главным соперником на выборах. Иванников постоянно проживает в Москве, но из провинции легче избираться, по этой причине он здесь. Почему именно Иванников вам интересен? Какое отношение Сергей имеет к моей жене? Это и есть новые обстоятельства?

Исайчев внимательно посмотрел в глаза собеседника:

– Пожалуйста, давайте договоримся сразу – вопросы буду задавать я. Иначе мы с вами здесь заночуем.

– Мне не привыкать, – иронично хмыкнул Тодуа, – последние годы это место моего ночлега. Даже апартаменты к кабинету пристроил. И вас размещу, если потребуется.

Исайчев изобразил на лице благодарную улыбку:

– Боюсь, жена не одобрит. Да и не люблю ночевать вне дома. Итак, вопрос: вы женились по любви?

Тодуа чуть присвистнул, с грустью посмотрел на посетителя:

– Эко вас кидает! Дайте подумать, вспомнить! У меня к ней в разные периоды были неодинаковые чувства, извините. Наверное, как и у всех. Столько в итоге наворочено за долгую нашу с ней жизнь.

Тодуа делал вид, что пытается сформулировать ответ, сам же беспокойно думал, как отвечать. Как себе или как надо? Себе он тоже иногда врал, но по мелочам. Значит сейчас надо отвечать как надо, тогда так – начал резко, категорично:

– Думаю, если бы не любил, не женился. Выбор у меня всегда был большой. Заметил её ещё в школе. Скромную, с голубыми глазами, с русалочьими волосами и милой, слегка застенчивой улыбкой. Поперву Светка показалась глиной, из которой можно слепить идеальную жену. Жаль, мало что удалось в этом плане…

Исайчев, получив ответ на первый вопрос, отметил для себя: на всех фотографиях Светлана кареглазая и с короткой стрижкой.

Тодуа по тому, как дрогнули веки Исайчева, понял: он, вероятно, сказал что-то не то. Но что? Чтобы осознать, решил взять паузу, предложил:

– Кофе? Моя помощница варит царский кофе.

– С удовольствием, – отозвался Михаил.

Константин ретиво подбежал к рабочему столу, нажал кнопку вызова. Появившаяся в лёгких летних тапочках и длинном, почти вечернем платье длинноногая помощница, получила словесное распоряжение хозяина, удалилась. Тодуа поймал вопросительный взгляд Исайчева, пояснил:

– Терпеть не могу стук каблуков, мешает работать. В тапочках они расторопнее… – И, уловив ироничную усмешку Михаила, добавил: – Красивые, модные, ласкающие глаз одежды – наш дресс-код. На домашние халаты, плохо выполненный макияж мы дома насмотрелись… Хотя, полагаю, ваша Ольга Анатольевна и дома не позволяет себе расслабиться. Она потрясающая женщина, завидую.

– Вы смелый человек, – резко заметил Исайчев, – признаться в зависти может не каждый.

Константин Андреевич состроил на лице добродушную гримасу, рассмеялся:

– Я ни в коем случае не посягаю, что вы! Я…

Исайчев резко поднял руку, прервал хозяина кабинета:

– Давайте все же продолжим разговор о вашей жене.

Дверь неслышно растворилась, и на пороге появилась помощница с изящным подносом, на котором было всё для кофепития.

– Конечно, продолжим, – засуетился нотариус, жестом приглашая Исайчева пересесть к журнальному столику.

Пока пили кофе, Константин с грустью смотрел на следователя, думал: «Ты, конечно, солдафон, господин хороший, но не простак… Твоя жена Ольга Ленина никогда бы не вышла замуж за простака. Уж я-то знаю! Несколько раз пытался к ней пристроиться – куда там! И сейчас ты отлично понимаешь, что Светка Кобзарь имела перед всеми остальными одно неоспоримое преимущество – она была дочерью генерал-лейтенанта, единственного от истоков Волги до устья. Мой отец тоже военный и давно озвучил избитую истину: „Никогда тебе, сынок, не быть маршалом, потому как у маршала свои дети и внуки“. Я понял его и тогда решил стать зятем пусть не маршала – генерала. Тоже неплохо! Захотелось прыгнуть сразу на десятую ступень лестницы, а там посмотрим… Но не удалось… Моя жена, тётенька с лицом недовольной мыши, бросила аркан и остановила взлёт. Остановила! До сих пор чувствую боль от её броска. Боль физическая и нравственная… Она уничтожила мечту! В мире есть одно беспроигрышное вложение – ты сам. Тот, кто вкладывает в себя, никогда не прогорает. Женитьба на Светке оказалась вирусным вложением. Она испортила заложенную мной программу жизни. Выдернула из неё важные фрагменты и превратила в безвкусную жвачку. У тётки было мышиное лицо? Мышиное лицо! Ха! Но и мышка попала в мышеловку. Да, попала! Но сначала она съела мой сыр… Вот так! А ты, следак, получишь придуманную сказку». Коста тоскливо улыбнулся своим горьким мыслям: «Ты хочешь сказку, Михаил Юрич? Получишь…»