Кристофер Фаулер - Комната воды

– Она бы особенно сгодилась для гонок с преследованием, – парировал Артур.

«Боже мой, надеюсь, этого больше не будет», – подумал Джон, с содроганием вспоминая прошлый раз.

– Какой-то несчастный «мини-купер», – подначивал он напарника.

– Знал бы ты, что у него под капотом.

– Совсем стемнело. Тебя это не удивляет?

– Нет, – ответил Брайант, роясь в бумажном пакете в поисках леденца со вкусом колы. – Это случается каждый вечер.

– Я про то, что фонари не горят. И в домах темно. Смотри, вон они, на Инкерман-роуд. Может, вода затопила подстанцию. Пойду посмотрю.

– А где Лонгбрайт?

– Дженис должна быть в доме сорок три, с Уилтонами. Что-то не видно Миры и Колина. Я сказал им, чтобы держались на виду.

Мэй потянулся за бейсболкой, лежащей на заднем сиденье.

– И обязательно носить такую ужасную кепку? – поинтересовался Брайант. – Она предназначена для человека, раза в четыре тебя моложе.

– Уж не знаю, почему ты такой правоверный тори в отношении моды. – Джон заглянул в зеркало и поправил козырек. – Ты сам-то не Келвин Кляйн.

– Я ношу свою шляпу со времен войны.

– Удивляюсь, как ты в ней еще не утонул, – ты ведь так усох в последнее время. А где она, кстати?

– Наверное, оставил ее у Перегрина, вместе с тростью и перчатками.

– Когда-нибудь я на резинках подвешу их к твоим рукавам. Держи мобильник под рукой – мало ли что. Он хоть при тебе?

– Само собой. – Брайант сунул руку в плащ и в изумлении обнаружил там свою «Нокию»: он уже начал подозревать, что телефон провалился в отделе под разобранные половицы.

– Ты его включил? Конечно нет. – Джон включил мобильник и бросил его Артуру. – Возможно, я задержусь.

И вышел под дождь.

Калли достала из-под раковины фонарь и несколько свечей. Освещенный кругами бледного сияния, дом, казалось, возвращался к своим викторианским корням. Было что-то изящное в том, чтобы нести свет из одного конца дома в другой, выхватывая из темноты именно ту комнату, по которой Калли проходила в данный момент.

В сумеречном саду было теперь светлее, чем в доме. Сияние города отражалось на низких, стремительно движущихся облаках. Стоя в обрамлении окна, Калли увидела Тейта: он снова стоял внутри своего куста. Она сразу же узнала его скособоченную фигуру. Посветив фонарем в окно, она выхватила из темноты испуганное выражение его глаз, а потом осветила фонарем все его тело.

В правой руке Тейт держал нож для резки мяса.

Калли выключила фонарь и бросилась к двери в сад, удостовериться, что она заперта на все замки. Матовая стеклянная панель над ручкой была достаточно широка, чтобы незваный гость мог пробить ее и просунуть руку внутрь. Молодая женщина притащила из кухни стул и придавила им ручку двери, а потом, пригнувшись, побежала к окну. Тейт уже покинул свое укрытие и нагло шагал по саду в направлении дома. Шквал дождя ударил в окно с силой брошенного камня. Калли забыла поставить радиотелефон на базу и стала лихорадочно искать его на кухне.

Когда она снова выглянула в колышущуюся тьму, Тейт в очередной раз исчез.

Калли не собиралась убегать.

Пусть убегают мужчины на улице, а женщины должны оставаться и сражаться. Это был ее дом – место, частью которого она себя ощущала, и она останется, чтобы его защитить. И чем больше ты следуешь логике, тем меньше поводов для опасений. Она критически оценила свое положение.

Оказалось, что отключен только свет. Телефон работал. Приказав себе дышать медленно и глубоко, Калли прислушалась к звукам – помимо шума реки под ванной и потоков дождя. На этот раз гордость удержала ее от того, чтобы звать на помощь. Тейт был калекой, к тому же тронутым. Она могла дать ему достойный отпор. Конечно, она вряд ли понимала мотивы его действий, но теперь столь многие жители столицы замкнулись в себе, что безумие перестало быть болезнью, поражающей изолированные сообщества людей; оно распространилось на город.

Калли выглянула из окна: Тейта не было. Что за безумную игру он затеял?

Под дверь, ведущую в сад, просачивалась вода. Калли свернула банное полотенце и положила его на порог. Что-то заставило ее вернуться в ванную; она заметила chiaroscuro [57] Светотень (ит.). своего отражения в зеркале при свете одной длинной свечи. «Как сильно я изменилась, – подумала Калли. – Взрослая женщина, которую я почти не знаю». Огонь свечи затрепетал, и в ту же минуту она увидела кое-что еще. Молодой человек с обнаженными белыми плечами смотрел на нее сквозь кирпичную кладку.

Джон Мэй шел по сумрачной улице, пытаясь уворачиваться от водопадов, хлещущих из водосточных труб. Проходя мимо домов, он ставил галочки в уме: номер тридцать семь – эфиопы почти никого не видели; номер тридцать девять – семья Эйсон, раздираемая подозрениями в неверности; номер сорок один – здесь был задушен во сне Джейк Эйвери; номер сорок три – тут, у Тамсин и Оливера Уилтон, сейчас дежурит Лонгбрайт, а их сын, растревоженный ливнем, беспокойно расхаживает по верхним комнатам; номер сорок пять – студенты-медики, дрыхнущие целыми днями. Заболоченный пустырь, где в глинистой городской почве нашли тело Эллиота Коупленда и откуда Тейт некогда наблюдал за происходящим с баррикад из фанеры и картона. Двор строительного магазина, где перед Аароном возник соблазн изменить своему партнеру. Сколько энергии и злобы на одной маленькой улице!

Никаких признаков Бимсли или Мангешкар, но Джон знал, что они где-то поблизости. Он перешел через дорогу и уже собирался идти назад, когда заметил их одинаковые черные бейсболки. Они как раз огибали угол, направляясь к проулку за домами, где провалившаяся дорожка из гравия превратилась в еще один приток.

– Эй, куда это вы поплыли? – окликнул подчиненных детектив.

– Туда, где обычно ошивается Тейт, сэр. Хотели проверить.

Мэй осветил фонарем темный, обрамленный деревьями проулок.

– Там вам делать нечего. Я хочу, чтобы вы зашли в каждый дом и удостоверились, что все в порядке. Выберите себе каждый по стороне. Не знаю как, но он водит нас за нос.

Полицейские разошлись по разным сторонам. Мэй выключил фонарь и отступил к темной стене переулка. «Будем надеяться, что он это слышал, – подумал Джон. – Покараулю здесь, пока он сделает следующий шаг».

Калли шагнула вперед и подняла свечу, но юноша не двигался. Лицо его обрамляли блестящие белокурые локоны, похожие на стружку покрытого лаком дерева. Она поняла, что смотрит на живописное изображение. Раньше она стояла слишком близко к этому месту, чтобы заметить картину, да и электрический свет этому препятствовал. То, что она считала пятнами сырости, оказалось приглушенными красками.

С теперешнего расстояния она явственно различала верхнюю часть тела юноши на фоне витых зеленых ветвей, погруженных в воду. Он покачивался среди волн, его руки не касались тела; он был жертвой какого-то апокалиптического потопа, и мир под ним тоже уходил под воду.