Александр Скрягин - Главный пульт управления

Ефим раздвинул тяжелую ткань и постучал в дверь.

– Войдите! – услышал он знакомый голос.

Майор открыл дверь и вошел.

Перед ним открылась небольшая комната. Ее пол лежал на полметра ниже уровня приемного зала. Владелица и директор ателье сидела за письменным столом.

Круглое лицо Тесменецкой совсем не загорело. Оно оставалось белым, как сметана. Только с переносицы сбегали на щеки едва заметные бледно-оранжевые веснушки. Ее широко расставленные глаза имели странную радужную оболочку – малахитово-зеленую, с черными крапинками. Как казалось Ефиму, она походила на большую, красивую лягушку.

Для себя он ее когда-то так и назвал: Царевна-лягушка.

Кроме письменного стола хозяйки, в небольшом пространстве кабинета помещался низкий чайный столик с двумя креслами, небольшой холодильник и целое дерево в покрытой лаком деревянной кадке. У растения был черный извилистый ствол и большие лапчатые листья.

На майора повеяло театральным запахом горьковатых женских духов.

– Ефим, ты? – удивленно произнесла владелица ателье. – Вот уж не ожидала! – всплеснула она руками.

– Я. – ответил Ефим. – Можно к тебе?

– Да, можно конечно! – произнесла женщина, вставая. – Он еще спрашивает! А я уж думала никогда тебя не увижу! Исчез и все! Даже не звонишь. Кофе хочешь?

Никакой злобы в женском голосе, чего так Ефим боялся, он не заметил. Даже, наоборот, ему показалось, в ее тоне прозвучали нотки искренней радости.

«Ну, хотя бы, личные отношения выяснять не придется», – с облегчением подумал майор.

– Кофе было бы очень кстати! – с радостью ответил он, хотя после чаепития с Оскольцевой и обеда с Топталовым, ни кофе, ни чаю, ни вообще чего-либо вливать внутрь совершенно не хотел.

– Чего к нам? По делу или так, старых знакомых навестить? – спросила Тесменецкая, десертной ложкой насыпая растворимый кофе в маленькие чашки тонкого фарфора. – Тебе сколько ложек класть? Я уж забыла…

Ефим все-таки уловил в ее голосе острый крючочек.

– Ложку – одну. Приехал по делу, – строго ответил он.

– А-а-а! – с чуть заметным разочарованием, потянула Тая, берясь за вскипевший электрический чайник.

Налив кипяток, Анастасия Вацловна сама размещала в его чашке сахар и коричневый кофейный порошок. Обычно ее забота так далеко не заходила. Со стороны Царевны-Лягушки это, безусловно, являлось знаком внимания.

Майор вежливо сказал «спасибо», отхлебнул кофе и решил, не откладывая, приступить к делу:

– У вас тут на прошлой неделе один москвич пропал…

Он исподволь взглянул на Тесменецкую, пытаясь уловить ее реакцию на свои слова. Однако никакой реакции не увидел. Лягушка спокойно смотрела на него своими широко расставленными непроницаемыми малахитовыми глазами.

– Слушай Тая, а ты с этим москвичом случайно не пересекалась, а? – продолжил он.

Женщина молчала, с задумчивым видом смотрела в окно.

– Тебя с ним видели… – прервал игру в молчанку майор.

Анастасия Вацловна посмотрела ему в лицо, блеснула лягушачьими глазами и сказала:

– Ну, естественно. Он же ко мне приезжал.

Мимикьянов даже поставил чашку на стол.

– К тебе? – переспросил он. – А ты, что, была знакома с Чапелем?

– Знакома? – вздернула брови Царевна-Лягушка. – Как же я могу быть с ним не знакомой, если Юра – мой бывший муж. Как же я могу быть с ним не знакомой, сам подумай?

Мимикьянов даже слегка тряхнул головой от услышанного.

– Чапель – твой бывший муж? – переспросил он.

– Ну, да, – наклонила голову Тесменецкая. – Ты что, не знал?

– Нет.

– Ну, правда, мы уже давно в разводе. Ты мог и не знать, – тоном, каким адвокаты оправдывают преступника, произнесла Тесменецкая. – Мы поженились-то рано. Я еще на первом курсе политехнического училась, а он тогда уже заканчивал. Семь лет вместе прожили. Вот, приезжал, уговаривал, чтобы я опять за него замуж вышла. Говорит, за все годы лучше никого не нашел.

В голосе женщины прозвучала горделивая нотка.

– Ну, а ты? – Ефим неожиданно ощутил укол ревности по отношению к женщине, от которой в свое время сам же сбежал.

– Что я? – вздернула брови женщина.

– Согласилась?

Лягушка сделала глоток кофе, облизала тугие губки и ответила:

– Нет.

– Почему? – осведомился Ефим с интересом и почему-то начал расхваливать перед женщиной ее бывшего мужа: – Чапель человек с положением. В «Рособоронэкспорте» крутится около самого верха. На хорошем счету. Деньги, зарубежные командировки, наверное, дача на Рублевке, – превозносил майор незнакомого мужчину. – Да, и дальнейшая карьерная перспектива имеется. Почему же – нет?

Владелица ателье бросила в рот мятную конфетку.

– А, не нравится, – ответила она. – Вот почему.

– Не нравится? – приподнял густые волчьи брови майор. Он почему-то ощутил чувство, похожее на радость.

– Нет, – подтвердила женщина. – Не нравится.

– А раньше нравился? – не отставал Ефим.

– Ну, раньше… Раньше я девчонка была… Чего я там понимала? А деньги? Я – не бедствую. Вот «Тойоту» недавно купила, почти новую. И сама себе хозяйка.

Майор помолчал, пошевелил бровями и вынужден был признать:

– Тогда, конечно.

Он помолчал, сделал глоток кофе и спросил:

– Тая, а почему ты в милиции не сказала, что встречалась с Чапелем, а? Ведь, дело-то не шуточное! Человек пропал! Тут все обстоятельства имеют значение!

– Ой, да никуда он не пропадал! – махнула ладонью хозяйка ателье. – Чепуха все это! Ираидка, дура, неизвестно зачем шум подняла, ну и понеслось!

– Не пропадал? – удивленно переспросил майор.

– Нет, конечно. Он в Новосибирск уехал. На несколько дней. Вот и все.

Женщина поправила край платья на коленях, то ли для того, чтобы скрыть лишнее, то ли наоборот.

– Да откуда ты знаешь? – не отрываясь, смотрел на нее майор.

– Он мне сам говорил.

– Мало ли, что можно говорить…

– Ну, уж я-то, наверное, знаю, когда он врет, когда правду говорит… – с женским самомнением произнесла Тая.

– А чего же он вещи в гостинице оставил?

– Да, какие там вещи? Пустая сумка, разовый станок для бритья, да зубная щетка, вот и все вещи! – с досадой отмахнулась Тесменецкая. – Когда он спешит, про такие мелочи и не вспоминает… Я-то его знаю.

Ефим молчал, обдумывая сказанное Тесменецкой. Услышанное было для него полной неожиданностью. И, неожиданностью, вообщем-то, хорошей. Никто никуда не пропадал… Что же может быть лучше? Но успокаиваться было рано.

– А когда вы расстались? – спросил он.

Тесменецкая увела глаза к потолку.

– Мы около трех пришли, я еще на часы посмотрела… – начала вспоминать она. – У меня часа два посидели… Значит, где-то в начале шестого мы из дому вышли. Я его еще до цыганского угла проводила, – добавила Тая. – Он к цыганскому барону пошел.