Андрей Хазарин - Союз обворованных

Короче, заявление подали, как белые люди. Правда, в отличие от белых людей, в ЗАГС, а не во Дворец бракосочетания. Районный ЗАГС на время ремонта подселили к соседнему ЖЭКу, а рабочие места разгородили шкафами. В силу чего в тот момент, когда я дрожащей от волнения рукой заполняла бланк заявления, за стенкой из шкафов кто-то темпераментно выяснял отношения по поводу текущего на соседей унитаза. Очень пикантно.

Этот разговор настроил меня своеобразно, и я выбрала соответствующий день регистрации — 26 декабря. Этой даты, в смысле, двадцать шестого, я больше тринадцатого боюсь. Потому что двадцать шесть — это дважды тринадцать. По степени пакостности. Полный тупик.

Кстати, не одна я такая мистически задвинутая оказалась. Рядом ещё какая-то пара заявление подавала. Помоложе нас, и здорово помоложе. Судя по внешности — актеры или художники. Короче, классическая богема. Оказалось, что они этого несчастного двадцать шестого числа ждали больше полугода, потому что по программе именно на эту дату было намечено полное лунное затмение (видно его будет, правда, где-то в Парагвае), а ещё день дьявола в том плане, что четверг. Плюс ещё какая-то галиматья. Я правильно их вычислила — художники, самый андерграунд. И регистрацию назначили на 6.06 (6.66 никак у них не получалось). Правда, не утра, а все-таки вечера. Но все равно им пришлось приплатить, чтобы регистраторша задержалась после работы.

Мы с Димкой выкаблучиваться не стали, и наше бракосочетание было назначено на три часа пополудни.

Но назначить — это даже не полдела, а вообще только самое начало. Людей (в смысле гостей) ведь и встретить надо. И столом, и домом. А с домом как раз самая возня и предстояла.

Вот вам раскладка. Через полтора месяца — свадьба. За это время квартиру на Черной горе, где я прежде жила, продать надо — раз. Въехать в купленную у Ильинишны трехкомнатную — два. Или в обратном порядке, два и раз, это кому что страшней.

Сами знаете, в каком состоянии оставляют квартиры отъезжанты. Надо, значит, их отправить, хату отремонтировать, обжить… И все за каких-то семь недель. Ничего задачка, верно?

Сами мы с Димкой, конечно, ни за что бы не справились. Но мир, как известно, не без добрых людей. Потому покупку одной квартиры и продажу другой мы оформили за три дня — Димыч пустил в ход старые связи, с тех ещё времен оставшиеся, когда он торговал недвижимостью в фирме «Кров». Был у него такой мрачный период в жизни.

На радостях, что появились денежки за квартиру, Ильинишна незамедлительно купила билеты на автобус. Через неделю проводили мы Резников, всплакнули над рюмкой под гитарные песни их туристской братии — и стала я владелицей трехкомнатных хором. Это после черногорской однокомнатной конуры улучшенной планировки. С конурой я рассталась легко, почти без сожалений. А по новым апартаментам ходила неуверенно. Как в анекдоте: «Неужели это все мое?» Правда, «все» отличалось некоторыми странностями планировки, зато на работу близко: офис на первом этаже, жилплощадь — на втором, прямо над ним. Если в полу сделать дырочку, можно производственные проблемы прямо из койки решать, не вставая.

Однако время неумолимо тикало — на все ремонты, расстановки мебели и прочие хлопоты оставалось чуть больше трех недель. Но тут вмешался (а может, Димка его попросил) всесильный Слон, наш спаситель, благодетель и рабовладелец. Из воздуха, хотя и не бесплатно, материализовалась команда во главе с бригадиром Андрианом и за неделю из непонятно чего соорудила более чем приличное жилье. Правда, не евроремонт, просто чисто и аккуратно. Но для ванны все же выкроили отдельное помещение, хотя кухня при этом стала меньше, и намного. Это ж, не дай Бог, мы с Колесниковым растолстеем… А потом ещё Димка приложил свои золотые руки тут и там — и наша хатка приобрела уют.

А день свадьбы приближался… А работать тоже надо было… А костюм жениху (Димка категорически заявил, что обойдется), а платье невесте (Димка категорически заявил, что обязательно)… А праздничные блюда… А букет для новобрачной… А список приглашенных…

Но тут уж я проявила твердокаменную решительность, как ни настаивала моя мамочка. Ни тетю Варю из Липецка, ни дядю Игоря из Львова, ни какого-то уж совсем ненужного Герочку Нарышина, племянника Алины Михалны («ну неужели ты не помнишь, Асенька, мы же все вместе отдыхали, когда тебе четыре годика было, так подружились! Неудобно не позвать…»). На все эти пассажи я отвечала, что неудобно спать на потолке, потому что одеяло сползает.

После очередного такого разговора по телефону мой Вэ-А философски заметил, что иногородние родители имеют свои преимущества (хотя все же своевременно написал им). И выдал очередную цитату, на этот раз из фильма: «Жениться надо на сироте». Но я обижаться не стала, потому что, при всей любви к маме и папе, временами этот тезис понимала.

Пьянствовать мы решили дома. Запросто могли бы снять зал в ресторане, достатки позволяли, но против комплекса нищего не попрешь. А кроме того, оттуда ровно в одиннадцать выпихивать начнут. И не так свободно будем себя чувствовать. А если ещё отопление там дохлое? Терпеть не могу праздник в холоде отмечать. И потом, в кабак мамочка наверняка бы массовика пригласила. А годы, прямо скажем, не те, чтобы по чужой команде пить. И вообще, затейников и среди своих найдем не хуже. Вон их у меня — целая контора сотрудников…

Я критическим взглядом окинула самую большую комнату, сосчитала все стулья и табуреты в доме, ввела, как бывший инженер, коэффициенты уплотнения и растяжения, и сказала:

— Не больше двадцати трех. С нами включительно.

Димыч кивнул — он уже три дня как во всем со мной соглашался. Страшно даже.

В итоге на вечер ждали мы восемнадцать гостей. При условии, что приедут Димкины родители и младший брат (сводный).

И вот наконец этот примечательный день наступил. Его, один из немногих, мы встретили каждый в своем жилище — Димка так и не перевез ко мне своего самого парадного костюма и снаряжался в последний холостяцкий путь у себя дома. А меня в далекое путешествие к ЗАГСу собрались провожать Ирина Гончарова, Анжела, подружка братика Альки, и, само собой, Юля Кириченко, моя верная напарница по «свахин-офису». Правда, Юлька из-за болезни сына до моего нового жилья не доехала, но поклялась, что в ЗАГС не опоздает.

Девчонки уж надо мной потрудились — Ира, как настоящий художник, все ваяла из моих рыжих кудрей нечто «празднично-нетрадиционное», а Анжелка прыгала вокруг, что-то оправляла и по молодости лет сокрушалась, что платье короткое и не белое.

Я почти не ворчала, терпела, но в ответ на «не белое» подумала: «Хорошо, что не черное». Короче говоря, к приезду Димыча я была стопроцентно готова. Наружно.