Анатолий Ромов - Совсем другая тень

- Техпаспорт, естественно, заполним на имя Семенова. С новым номером. Только номера шасси и кузова оставим твои, мало ли. Бывает, проверяют. Но вообще желательно, чтобы тебя не останавливали. Постараешься?

- Постараюсь.

- Давай техпаспорт. Заполним новый и полетим, как ветерок.

Взяв у меня техпаспорт, Сашка заполнил аккуратным ученическим почерком чистую книжечку. Номера шасси и кузова были оставлены прежними, номер же машины стал новым - "я 26-14 МШ". Владельцем Сашка записал Семенова Игоря Кирилловича. Закончив работу, потянулся:

- Все. Пьем кофе, моемся, бреемся и мчимся.

Сбросив кроссовки, стянув с себя носки, джинсы и рубашку, я уселся вместе с Сашкой на кухне. Выпил кофе, съел бутерброд и, достав из сумки электробритву, тщательно выскоблил подбородок. Спрятав бритву, остановился было перед зеркалом в прихожей, и в это время Сашка протянул нечто, напоминающее спасательный пояс:

- Держи... Вдень руки вот сюда. В ремни. Вдень, вдень...

- Что это?

- Накладной живот. Для завтрашней поездки.

- Накладной живот? - Я вдел руки в ременные лямки, Сашка застегнул сзади застежки - и под моей грудью вырос набитый чем-то мягким пологий холщовый пузырь. Сашка подал старую футболку. Когда я надел ее, посмотрел прищурившись:

- А что... Полная натуральность, - сказал он. - Конечно, будет жарковато. Ничего, потерпишь.

Я погладил себя по животу:

- Сань, а не слишком? Зачем все это?

- Затем, чтобы тебя не узнали.

- Ну, а джинсы? Как я их натяну? И рубашку?

- У меня все есть. Рубашка, брюки от пижамы "Адидас", с резинкой. Ладно, снимай и мыться. Я за тобой.

Я стянул футболку, осторожно снял накладной живот и пошел под душ. Вымывшись, взял в руки утюг.

В девятку мы сели в двадцать минут седьмого - переодетые, в галстуках и идеально отглаженных рубашках.

Банкет

Без десяти семь наша машина остановилась у подъезда Алены. Дом у Алены был добротным - трехподъездная кирпичная шестнадцатиэтажка.

Выключив мотор, Сашка спросил:

- Как думаешь, они сильно опоздают?

- Минут на десять. От силы на пятнадцать.

- Ты вообще продумал, что сказать Алене?

- Что я ей должен сказать?

- Тебя ведь день-два не будет в Москве.

- Я разве обязан отчитываться?

- Нет. И все же?

- Скажу... еду на халтуру. В другой город. Сойдет?

- Сойдет. И все, о делах больше ни слова! Алена говорила, что из себя представляет ее подруга? Наверное, страшнее атомной войны?

- Наоборот. Сказала, у тебя глаза на лоб полезут. От ее красоты.

- Будем надеяться, - скептически заметил Сашка.

- Будем.

- Хорошо бы она еще жила в этом доме.

- Почему?

- Все-таки первая категория. И жильцы соответствующие.

- Где живет, ничего не знаю.

Мы сидели, изредка перебрасываясь короткими замечаниями. Наконец Сашка не выдержал, возмутился:

- Мы ждем уже полчаса!

- А что делать?

- Действительно, нечего.

В конце концов я облегченно вздохнул: из подъезда вышли Алена и стройная светловолосая девушка. Сашка присвистнул:

- Неужели наши?

- Наши.

- Люблю, когда девушки знают, что у них хорошие фигуры, и не собираются это скрывать.

Алена меня не обманула. Ее подруга была очень мила. Впрочем, я смотрел лишь на Алену. На ее темно-каштановые волосы, нежное лицо с широко расставленными серыми глазами. Подумал: она действительно очень красива, и не только с точки зрения художника. Насчет же фигур Сашка сказал из-за коротких платьев, напоминающих не доходящие до колен облака. Платье Алены было дымчато-серым, подруги - бледно-бирюзовым.

- Со своей Аленой сядешь сзади, - распорядился Сашка. - Хорошо?

- Ладно. - Я вышел и открыл дверцу, усадил Алену на заднее сиденье, ее подругу на переднее.

Алена улыбнулась:

- Мы не очень опоздали? Сережа, Саша, это моя подруга Жанна.

У Жанны были столь редкие зеленые глаза, изящный вздернутый носик и пышные рыжеватые волосы.

- Очень приятно... - Сашка чопорно поклонился. - Вы вместе учитесь?

- Мы вместе живем, - сказала Алена. - В одном подъезде.

- Но учитесь отдельно?

- Жанна учится в школе-студии МХАТ. На актерском.

- О-о... Потрясающе!

Чуть помедлив, Жанна спросила:

- Почему?

- Потому что я бешеный поклонник искусств.

- Тогда кто вы? Чтобы я знала, кто мой бешеный поклонник? Художник?

Сашка включил магнитофон, притворно вздохнул:

- Увы, всего лишь хирург-косметолог. - Стал осторожно разворачиваться. - Как поедем? С ветерком или медленно? Жанночка, как вы любите?

- С ветерком. Только хотелось бы знать, куда мы едем?

- Жанночка, сейчас я вам все объясню. Все, все, все...

Выехав на трассу, Сашка прибавил скорость. Проскочив несколько светофоров, сказал:

- Мы едем в Совинцентр. В ресторан "Континенталь". На банкет. Не против?

- Кто же будет против "Континенталя"? Только что за банкет?

- Некая наша знакомая, которую, скажем так, знает пол-Москвы, собирает своих друзей. Посидеть, поболтать, потанцевать. Только и всего.

- А... как зовут вашу знакомую? Если ее знает пол-Москвы?

- Вера Новлянская. Слышали?

- Знаете, Саша, нет.

- Тогда... - Он что-то сказал Жанне на ухо. Она рассмеялась. Сашка же, выпрямившись, продолжил рассказ о Вере Новлянской. Поскольку меня больше занимало то, что рядом со мной сидит Алена, половины того, что он говорил, я уже не слышал. К тому же я точно знал: главного о Вере Новлянской Сашка все равно не расскажет. Вообще Вера считается одной из известных московских красавиц, хотя ей около пятидесяти. Последний ее муж, заместитель министра, умер два года назад - и по этому случаю Вера сделала у Сашки очередную пластическую операцию. Не знаю, насколько искусны были врачи, работавшие над ней раньше, но теперь Вера, конечно в гриме, выглядит тридцатилетней женщиной. Сашка, понятно, рассказывал совсем о другом - о широте Вериной натуры. А также о тонком вкусе, любви к искусству и поклонниках. Изредка он оборачивался в нашу сторону, понимая, что Алена тоже его слушает.

Наконец девятка остановилась у Совинцентра. Поскольку здесь все швейцары хорошо знали и меня, и Сашку, мы были пропущены без звука. В ресторане метрдотель сообщил: банкет дается во втором банкетном зале. Как только мы вошли в помещение, представляющее что-то среднее между маленьким залом и огромной комнатой, раздались оглушительные аплодисменты. Девушки смутились, но мы с Сашкой знали: на таких банкетах по привычке хлопают всем опоздавшим. Впрочем, может быть, сигнал к аплодисментам подала Вера, ослепительно царственная Вера, разместившаяся во главе П-образного стола. Мы посмотрели в ее сторону. Она тут же послала мне и Сашке воздушный поцелуй.

Администратор показал на свободные места, мы сели, и стоявший поблизости официант откупорил бутылку и разлил в бокалы шампанское. Сразу вслед за этим тамада провозгласил тост. Во время тоста оркестр из пяти человек несколько раз грянул "К нам приехал наш любимый".