Агата Кристи - Чёрная смородина

Эркюль Пуаро обедал со своим другом Генри Бонингтоном в ресторане «Гэлант Эндивор» на шоссе Кингз Роуд в Челси.

Мистер Бонингтон любил этот ресторан. Ему нравилась царящая там атмосфера праздности, ему нравилось, что там подают «простую английскую» пищу, а не «кучу непонятно как приготовленных блюд».

Молли, симпатичная официантка, поздоровалась с ним, как со старым другом. Она гордилась тем, что помнила, какую пищу любят и не любят её постоянные клиенты.

— Добрый вечер, сэр, — произнесла она, когда мужчины уселись за угловым столиком. — Вам повезло. У нас сегодня индюшка с орехами — это ведь ваше любимое блюдо? К тому же есть прекрасный сыр «Стильтон». Вы начнёте с супа или рыбы?

Когда заказ был сделан, мистер Бонингтон со вздохом откинулся на стуле и развернул салфетку, посмотрев вслед удаляющейся Молли.

— Она милая девушка, — с одобрением проговорил он. — В молодости она была красавица. Её любили рисовать художники. Она понимает толк в пище, а это ещё более важно. Как правило, женщины равнодушны к еде. Существует множество женщин, которые, отправившись с приятелем, который нравится, в ресторан, даже не заметят, что же она едят. Такая женщина закажет первое, что попадется.

Эркюль Пуаро покачал головой:

— Это ужасно.

— Благодарение господу, мужчины не таковы! — самодовольно произнёс мистер Бонингтон.

— Все без исключения? — с подвохом спросил Пуаро.

— Ну, разве что, когда они молоды, — уступил мистер Бонингтон. — Щенки. В наше время все молодые люди одинаковы: никакой выдержки, никакого мужества. Я презираю молодых, а они, — добавил он подчёркнуто беспристрастно, — наверное, презирают меня. Возможно, они правы! Но если послушать разговоры некоторых молодых, так можно заключить, что после шестидесяти никто не имеет права на жизнь. Послушаешь их, так задумаешься, сколько же из них помогло своим престарелым родственникам покинуть этот мир.

— Вполне возможно, — сказал Эркюль Пуаро, — что именно так они и поступают.

— Хорошенькие же у вас мысли, Пуаро. Похоже, эта работа в полиции лишила вас всяких идеалов.

Эркюль Пуаро улыбнулся.

— Тем не менее, — сказал он, — было бы интересно составить список людей за шестьдесят лет, скончавшихся в результате несчастного случая. Уверяю вас, это навело бы на весьма любопытные мысли. Но лучше, друг мой, расскажите о ваших проблемах. Как ваши дела?

— Сплошные неприятности, — сказал мистер Бонингтон. — Именно так теперь всё обстоит в мире. Слишком много неприятностей. И слишком много красивых слов. Красивые слова помогают скрывать грязь и неприятности. Как густой мучной соус скрывает тот факт, что рыба под ним не лучшего качества! Дайте мне просто филе и никакого дерьмового соуса.

В этот момент Молли принесла ему филе, и он одобрительно заворчал.

— Ты знаешь, что я люблю, моя девочка, — произнёс он.

— Ну, так ведь вы наш постоянный посетитель, не правда ли, сэр? Так что я должна это знать.

Эркюль Пуаро спросил:

— Так что же, люди всегда заказывают одно и то же? Неужели они никогда не хотят перемен?

— Только не джентльмены, сэр. Леди любят разнообразие, джентльмены всегда хотят одно и то же.

— Ну, что я вам говорил? — проворчал Бонингтон. — Там, где речь идёт о еде, на женщин полагаться нельзя!

Он оглядел ресторан.

— Наш мир — презабавное место. Видите бородатого чудака там, в углу? Молли скажет вам, что он всегда ужинает здесь по вторникам и четвергам. Он ходит сюда уже лет десять — в некотором роде местная достопримечательность. Но до сих пор никто не знает ни его имени, ни где он живёт, ни чем он занимается. Довольно странно, если задуматься.

Когда официантка принесла им порции индейки, мистер Бонингтон сказал:

— Я вижу, что ваш Пунктуальный Старичок всё ещё ходит сюда.

— Совершенно верно, сэр. Его дни — вторник и четверг. Но на прошлой неделе он вдруг неожиданно пришёл в понедельник! Это выбило меня из колеи! Я решила, что, сама того не подозревая, перепутала числа и что это был вторник… Но на следующий вечер он пришел как положено, так что, если так можно выразиться, в понедельник у него было внеплановое посещение.

— Интересное отклонение от привычки, — забормотал Пуаро. — Что его побудило к этому, хотел бы я знать?

— Сэр, если вас интересует моё мнение, то я думаю, что он был чем-то расстроен или обеспокоен.

— Почему вы так решили? Он себя странно вёл?

— Нет, сэр, не то чтобы странно. Он был такой же тихий, как всегда. Никогда слова не скажет, кроме «Добрый вечер». Нет, странным был его заказ.

— Его заказ?

— Боюсь, что вы, джентльмены, будете надо мной смеяться, — Молли покраснела. — Но когда джентльмен ходит сюда больше десяти лет, вы, естественно, хорошо знаете, что он любит, а что — нет. Он терпеть не мог пудинга с почками и чёрной смородины, и я не припомню, чтобы он заказывал густой суп. Но в тот понедельник он заказал густой томатный суп, бифштекс, пудинг с почками и пирог с чёрной смородиной! Похоже, что он просто не замечал, что заказывал!

— Знаете ли, — произнёс Эркюль Пуаро, — я всё это нахожу весьма интересным.

Молли удовлетворённо взглянула на них и удалилась.

— Ну, Пуаро, — посмеиваясь, произнёс Генри Бонингтон, — хотелось бы услышать ваши выводы. В ваших лучших традициях.

— Я бы предпочёл сначала услышать ваши выводы.

— Хотите сделать из меня Ватсона? Ладно, старик отправился к врачу, а врач поменял ему диету.

— На густой томатный суп, бифштекс, пудинг с почками и пирог с чёрной смородиной? Не могу представить себе доктора, который мог бы дать такое предписание.

— Напрасно не верите, старина. Доктора могут предписать всё что угодно.

— Это единственное, что вам пришло в голову?

Генри Бонингтон ответил:

— Ну, если говорить серьёзно, я думаю, что существует единственно возможное объяснение. Наш неизвестный друг был во власти каких-то сильных эмоций. Он был так поглощён своими проблемами, что, фигурально выражаясь, не замечал. что заказывал и что ел.

Он помолчал минуту, а затем добавил:

— Вы мне, конечно, сейчас скажете, что знаете, о чём думал этот человек. Вы, наверное, скажете, что он вынашивал план убийства.

И он засмеялся над своим предположением.

Эркюль Пуаро не смеялся. Он признавался впоследствии, что в тот момент был серьёзно обеспокоен. И он клянёт себя до сих пор, что не осознал тогда, чем всё это может кончиться. Но друзья уверяют его, что предугадать развитие событий было невозможно.

Недели через три Эркюль Пуаро и Бонингтон снова встретились, на этот раз в метро.

Они кивнули друг другу, держась за ремни в качающемся вагоне. На остановке «Пикадили Сэкес» многие вышли, и друзья смогли найти свободные места в углу вагона, где им никто не мешал.