Анна и Сергей Литвиновы - Небесный остров

«Овца ты, Виолка, – припечатал брат. – Перспективу вообще не рубишь».

Пусть не рублю – но братику мой резон не понять. Устала уже, что в школе вечно надо мной смеются: в обносках, без денег, дочка пьянчуги. А в институте вообще затравят: мало что нищая, еще и глупая. Зато в колледже я звездой сразу стала. Печатаю быстро, мысли излагаю складно, пишу почти без ошибок (помогли, видно, навязанные братом книжки). И пусть одеваюсь по-прежнему бедно, но зато фигура что надо, лицо без прыщей, и здоровая наглость присутствует.

Даже брат укорять перестал, но мозг все равно компостировал: чтоб замуж не совалась. И, главное, дите в молодые годы не завела, в пеленках не погрязла, а то, пугал, жизнь сразу кончится.

Тут я с ним полностью соглашалась. Куда спешить? Тем более с парнями встречаться и безо всякого замужества можно. И выбирать потихоньку.

Впрочем, в нашем городке выбор не богат. Все перспективные кадры давно по столицам разбежались. А местный офисный планктон – клерки в банках, менеджеры в торговых фирмах – нарасхват. Остаются только автослесари да мелкие бандиты, но за такого мужа и брат пришибет, и самой не хотелось.

Встречалась, конечно, например, с водителем такси (обалденная, накачанная фигура) – для здоровья. Со студентиком московского иняза, он в Приморск на каникулы приезжал, – надеялась, что под венец позовет. Но нюхом чуяла: все без перспективы, не мое.

И тут появился Вадим Андреевич.

С ним мы на Набережной познакомились – у нас в городе больше негде. Там каждый вечер толпы: старухи закатом любуются, дети по парапету ходят. Кафешки, музыка, летом курортников полно. Мы с девчонками из училища на лавочке пивом баловались – бутылки газетками обернули, чтоб менты за распитие в общественном месте не привлекли. А Вадим Андреевич мимо проходил, весь из себя сосредоточенный, важный. Мы на мужиков, ясно дело, поглядывали, но этого даже обсуждать не стали. Сразу видно: не кандидат – лет больше пятидесяти, да еще и приличный. А он вдруг словно вкопанный встал. Облокотился на парапет, с нашей компашки глаз не сводит. Ну, мы гадать стали, больше для смеха: кто он такой? На инспектора по делам несовершеннолетних не похож, на папика, что на молодых девчонок западает и спонсором быть сможет, тоже. Скорее учитель, а то и доктор наук. Но что ему до нас, пэтэушниц?

– Эй, дядя, закурить есть? – решила приколоться Маринка, моя подружка.

Думала задачу мужику облегчить, но тот еще больше смутился. Буркнул: «Не курю». И отлепился наконец от парапета, дальше пошагал. Но по пути раза два оглянулся.

– На тебя, Сырок, смотрит, – со знанием дела заверила Маринка. (Сырком меня из-за имени называли – потому что Виола.)

– Нужен мне сто лет старый хрен, – буркнула я.

И про дядьку странного немедленно забыла.

А дня через два мы с ним опять на Набережной столкнулись. Я спешила на свидание в модную кафешку «Фрегат». А мужик этот (в руках портфельчик, смех!) ко мне наперерез с лавочки метнулся. И, обалдеть, кадриться взялся, будто молодой. Пристал: как зовут, куда спешишь?

Я хотела с ходу его отбрить. Но потом присмотрелась: лицо красивое даже, хотя он и старый. Костюм – нормальный. Обручального кольца нет. Потому вежливо ответила: зовут Виола, учусь в колледже, спешу, наврала, на концерт. И сама начала выспрашивать: ты, мол, кто таков? А он из обтрепанной визитницы карточку вытащил, протянул: ничего себе! Огромными буквами: «Институт моря». И должность – директор.

Про институт у нас в Приморске все знали. При социализме он градообразующим предприятием был, ученые со всего Союза Советского туда ехали. Когда перестройка грянула, загнил – но не умер. Сотрудники продолжали выходить в море на чахлом ботике, брали пробы воды, однажды выставку в доме культуры устроили: виды водорослей и прочих медуз. Я сходила: прикольно. И пляж у них изумительный. Вот представьте: целый километр прибрежной полосы. Дно – мелкая галька. Вода чистейшая. Впереди – море, сзади – парк. И народу никого. Только попасть туда непросто: нужно пропуск иметь, что в Институте моря работаешь, а где его достанешь? Вот я и подумала: выцыганю заветную бумажку у директора! А заодно время культурно проведу. Дядька – стопроцентный интеллигент, в сауну не потащит. Во всяком случае, не в первый же вечер.

Вот и встретились – раз, два… Угощал, танцевали, про книжечки беседовали. Вел Вадим Андреич себя культурно, под юбку не лез. А на третьем свидании (в лучшем ресторанчике городском) мы с моим братом столкнулись.

Эдик подходить к нам не стал, только глянул насмешливо и тем же вечером учинил мне допрос: кто кавалер?

Я поведала.

– И серьезно у вас? – оживился брат.

– С ума сошел, – фыркнула я. – Дядьке почти шестьдесят. И жена у него инвалид. Похожу с ним, пока кормит бесплатно. А начнет в койку тащить – пошлю.

Ожидала, что брат, разумный человек, скажет: «Правильно!»

Однако Эдик отрезал:

– И думать не смей посылать.

– Почему? – обалдела я.

А он задумчиво произнес:

– Сам не знаю пока. Но нюхом чую: хахаль твой нам еще пригодится.

По дороге с работы Дима накупил пива, чипсов, три диска с фильмами и предвкушал, как он будет наслаждаться. С Надькой, конечно, удобно – и накормит, и рубашку погладит, но от семейных радостей тоже отдыхать надо.

Отпер дверь. С удовольствием бросил ботинки посреди коридора, а не на специальную полочку, как того требовала Митрофанова. Выпил воды из носика чайника. Включил любимый спортивный канал, прямо у телевизора закурил. Красота!

Надюха сегодня утром отбыла в свой Милан. Уже доложила по прибытии: все прекрасно, долетела, встретили, гостиница отличная, магазины фантастические, кухня феноменальная. Нет бы просто эсэмэску прислать – на междугородний разговор потратилась, и голос звучал радостно. На заднем плане, Дима слышал, играет томный саксофон, переговариваются оживленные голоса, в том числе мужские.

– Где ты сейчас? – поинтересовался он.

– В ресторане, – откликнулась Надя. – С Катей, ее женихом… ну, и еще несколько человек.

– Cara, per favore la pizza, – услышал Полуянов вкрадчивый мужской голос.

И Надюха сразу заспешила:

– Ну ладно, Димуля, нам горячее принесли. Пока, целую!

Она, значит, для кого-то уже дорогая !

А ему приходится на пиве и чипсах сидеть.

Одному. В Москве. В духоте.

Он почти расстроился.

И вдруг – звонок.

Дима взглянул на определитель, обрадовался: Савельев. Его старый приятель из УВД. Познакомились давно и при обстоятельствах печальных [1]. А сейчас, спустя годы, сдружились. По возрасту они почти ровесники, по уму – примерно равны. И девочек оба любят. Полуянов, правда, состоит в гражданском браке, а Савельев недавно разошелся с надоевшей женой и был неприкрыто счастлив.