Марина Серова - Кто последний к маньяку?

Когда обыскали квартиру Ольги, совершенно уничтоженной случившимся и ушедшей сразу же в глубокий запой, обнаружили еще пару съемок. Киреев, который лично проводил обыск, привез их мне, и я имела возможность увидеть себя и в толпе перед Театром эстрады, и на презентации бриллиантовой выставки. Последнее меня весьма поразило. Киреева, впрочем, тоже. Ни он, ни я не могли припомнить, чтобы Виктор и вообще кто-то неизвестный появлялся на презентации. Однако я с удивлением увидела себя мельтешащей между тарасовских светских красавиц в своем идиотском наряде.

Как я ни была раздосадована этими обстоятельствами, но все же сообразила, что хотя Виктор и шел все время впереди меня, но я, как говорится, сидела у него на хвосте. И даже предвидела иногда его действия.

И был еще один момент, который требовал моего осмысления. Наше первое знакомство с Виктором – случайность это или нет. Честно говоря, я так и не могу ответить на этот вопрос. Если случайность – то что именно в этой истории случайно? То, что автором съемки, которую попросил меня найти Киреев, оказался Виктор? Так это и не случайность вовсе. У него было какое-то звериное чутье на острые ситуации, болезненное пристрастие к риску. Он ходил по городу с видеокамерой и за день умудрялся снять не менее трех-четырех драк и каких-нибудь разборок. Иногда – очень серьезных, как в том случае с перестрелкой на углу Пражской и Таборной.

Случайно, что именно я этим занялась? Тоже нет. Если Киреев не может чего-то сам, он обязательно попросит меня. Это закономерность. Проверенная временем, подтвержденная фактами и обоснованная нашими отношениями и его психологией.

А разве случайно, что Родион Евстафьев обратился именно ко мне с просьбой отыскать убийцу его возлюбленной Ирэн? А к кому же ему еще обращаться? В милицию, что ли? К Славе Кирееву?

Как ни крутила я в голове все эти факты, они никак не хотели превращаться в чистые случайности, хотя на первый взгляд вроде бы и не имели между собой явной связи.

И все же, все же… Я остановилась на том, что эта история – далеко не случайна. Это скорее цепь странных закономерностей, которые руководят жизнью каждого человека и иногда переплетаются так тесно и причудливо, что ты уже не в силах отличить, где действует логика твоей жизни, а где – чужой…

…Звонок от Евстафьева раздался на второй день после сообщения о том, что наводивший страх на город маньяк-убийца застрелен при задержании и что список жертв, где были названы все поименно, который открывала Лариса Латышева, а завершала Елена Кучина, не будет продолжен. Я была уверена, что человек, с которым я разговаривала в ресторане «Клондайк», позвонит мне минут через пять после этого сообщения. А то и раньше. Он наверняка пользовался не только официальными каналами информации.

Но он позвонил лишь на второй день. И даже не он, звонила его секретарша. И все тем же очень доброжелательным и приветливым голосом сообщила мне, что Родион Афанасьевич будет ждать моего звонка завтра с одиннадцати двадцати до одиннадцати двадцати трех.

Это само по себе было уже достаточно красноречиво и, скажу откровенно, отбило у меня всякую охоту общаться с ним. Но я чувствовала себя перед ним в долгу. Я выполняла его просьбу, и выполнила ее как-то не до конца. Ему, как я понимала, убийца нужен был живым. Этого я обеспечить не смогла. И мне самой было непонятно – выполнила я условия нашего договора или не выполнила?

И все же я ему позвонила. Ровно в одиннадцать двадцать назначенного мне дня. Не могу сказать, чтобы меня беспокоил гонорар. Я, наоборот, предвидела неприятный для меня разговор, в котором Евстафьев будет предлагать мне больше, чем я заработала, а мне придется отказываться, потому что к подачкам я не привыкла.

Однако все сложилось совсем не так, а совершенно неожиданным для меня образом.

– С вами будет говорить Родион Афанасьевич, – предупредила меня секретарша, прежде чем соединить меня с Евстафьевым.

Меня такое начало, скажу честно, еще больше озадачило и не показалось располагающим к откровенности.

– Условия, о которых мы с вами договаривались, вами не выполнены, – без приветствия и предисловия заявил мне Евстафьев. – Человек, о котором шла речь, мертв. Поэтому вы не вправе рассчитывать на оплату своего труда. Скажу честно, я разочарован вашими способностями. Люди, которые мне рекомендовали вас, потеряли мое доверие.

Я разозлилась.

«Знал бы ты, козел, чего мне стоила вся эта история!» Меня раздражал не его отказ платить за мою работу, а его предательство.

Именно это слово возникло у меня в голове, когда я его слушала. Я не знала, кого он предал – Ирэн или самого себя, но я точно знала, что я говорю с другим человеком. Не с тем, который страдал, сидя за столиком в казино «Клондайк».

Я не стала ничего ему говорить о деньгах. Пусть подавится. Я сказала другое.

– Ирэн просила передать вам… – Я почувствовала, как он замер от неожиданности. Но я не врала, я действительно общалась с Ирэн, с «Парижанкой», – …что вы свободны. Она отпускает вас. Вы ей больше не нужны.

Не знаю, понял ли он, что я хотела ему сказать.

Но такой Евстафьев Ирэн действительно не был нужен…