Марина Серова - Черные псы

Лена и Филипп остались в России. Брат Эвелины и Лены, тот самый несчастный Васик, был также помещен в клинику. И выйти оттуда в скором времени у него шансов неизмеримо меньше, чем у Баскера.

Смерть Вавилова наделала много шума. Но так как за ним открылось много грешков и темных делишек, то это посчитали естественным концом его карьеры.

Бельмов опубликовал громкую статью, в которой живописал ужасы этого дела и геройство бравых парней из "Атланта". С учетом первой статьи о том же деле, "черные псы Вили Баскер", чье имя, как имя Соловьева, впрочем, не упоминалось, - так вот, эти милые черные псы, похоже, сделают ему имя. И я догадываюсь, кто заказчик второй статьи, где превозносится "Атлант" и втаптываются в грязь Селиверстов и Вавилов. Причем статья была написана настолько живо, искренне и убедительно, что я невольно поверила в виновность Димы и Дениса Ивановича. У Бельмова явный талант.

Недавно я видела эту милую троицу. Они выходили из кафе, уже изрядно подшофе. Ну вот, стихами заговорила.

- Что, гонорар продажного журналиста пропиваете? - спросила я.

- Почему пр-рродажного? - осведомился Кузнецов, сияя всеми тридцатью двумя зубами.

- Потому что на гонорар непродажного журналиста особо не выпьешь, смеясь, ответила я.

- А ты-то лучше, что ли? - обиделся Бельмов.

- Да ладно, не парься, родной, - иронично улыбнулась я, - лучше тебя уж некуда.

Тот ухмыльнулся и тут же выдал длинную фразу, лейтмотивом которой было нечто вроде сакраментального: "Я требую продолжения банкета!" Причем на этом празднике жизни, по мысли тотально разбогатевшего журналиста, немаловажное место отводилось и мне. Кузнецов и Казаков тут же без тени сомнения присоединились к сотоварищу. Я хотела отказаться - все-таки я не какая-нибудь восемнадцатилетняя девочка, а они далеко не Тимофеев или Баскер, - но, взглянув на то, какие умилительные рожи состроила троица, махнула рукой и извлекла из сумочки магические кости.

- Как лягут кости, - насмешливо улыбаясь, сказала я.

- Кости лягут костьми! - завопил Казаков, вероятно, имея в виду непреодолимое желание увлечь меня в круговорот тотального алкоголизма.

25+6+13

Масса различных удовольствий и хорошее отношение к вам друзей, продекламировала я со скепсисом в голосе. Что и говорить, масса различных удовольствий от Кузнецова, Казакова и иже с ними представлялась мне весьма сомнительной перспективой. Впрочем, не идти же мне наперекор судьбе. Мне пришлось согласиться.

Отличительной особенностью вечерних алкогольных упражнений компании, в которую меня угораздило попасть, было постоянное стремление менять место дислокации. Проще говоря, выпив по стопарику в одном кафе, они немедленно шли в другое, привлекая всеобщее внимание траекторией своего движения и интеллектуальной беседой, в которой львиную долю содержания составляли восторженные междометия, нечленораздельные восклицания и прочие перлы высокой словесности, обильно сдобренные элементами народного фольклора.

В третьем по счету кафе Бельмов повел душещипательный рассказ о том, как во время работы над статьей о загадке виллы Баскера, в его руки попала некая видеокассета с записью чудовищной языческой оргии. Действующими лицами в ней были доктор Соловьев, Эвелина Баскер и капитан Вавилов. Но главной фигурой там, по мнению Бельмова, была огромная собака, из тех, что убили на болотах. На ней сидела одетая в какое-то рванье Эвелина, а вокруг бегал доктор Соловьев, выделывая шаманские пассы руками. При этом он повторял: "Никогда не наступит рассвет!" Капитан Вавилов сидел у стены с изуродованным ужасом лицом и нелепо таращился на происходящее.

В пятом по счету кабаке Бельмов заверил меня в том, что капитан Вавилов лежал на алтаре, вокруг него сгущалась мистическая тьма с выплывающей из нее оскаленной физиономией Соловьева. В руках психоаналитика блистал жертвенный нож с запекшейся на лезвии кровью. Вокруг на помеле с рукояткой в форме сатанинского перевернутого креста с числом 666 кружилась измазанная кровью голая Эвелина и хохотала апокалиптическим смехом. Тут же сидели три чудовищных светящихся пса и уныло тянули сатанинский гимн.

На переходе от седьмого заведения к восьмому к обсуждению подключились Кузнецов и Казаков, которые, по их же словам в пятом кафе, в глаза не видели кассеты. Они заверили меня, что собаки не только пели ритуальные песнопения чернокнижников, но и вступали в гнусные сексуальные контакты друг с другом, а равно и прочими участниками шабаша, включая капитана Вавилова.

К счастью для меня, на этой радужной ноте всю троицу забрал с собой проходящий мимо патруль ППС.

Утром по зрелом размышлении я пришла к выводу, что Бельмов действительно видел какую-то кассету, потому что он не мог знать фразы Соловьева, обращенной к капитану Вавилову: "Никогда не наступит рассвет!" Действительно, поведение капитана могло быть объяснено только какими-то сильными мерами воздействия на него со стороны Соловьева и Эвелины. Где и как Бельмов получил эту кассету, зачем вообще Соловьеву понадобилось ее записывать, узнать едва ли уже возможно, да и незачем...

Надо сказать, что многие детали этого в высшей степени странного дела так и не смогли получить внятного объяснения. Впрочем, может, это и к лучшему...