Леонид Словин - Дополнительный прибывает на второй путь

…В дверь купе стучали металлическим железным ключом, «тройником».

Денисов открыл. В коридоре стоял механик-бригадир поезда, нвп, по железнодорожной терминологии, с нарукавной повязкой. Он держал билет Денисова, выписанный по перевозочному требованию Министерства внутренних дел.

— Извините, что разбудили. Тут у нас… Документ, пожалуйста…

Денисов подал удостоверение инспектора, отпускное.

— Уголовный розыск… — бригадир только мельком заглянул под красную обложку. — Чепе, товарищ лейтенант! Пассажир убит в одиннадцатом купейном. Кто, что — неизвестно… — Он словно боялся, что его остановят не выслушав. — Надо меры принимать. Пойдемте, по дороге доскажу.

Пока шли по составу, Шалимов уточнил:

— Об убийстве сообщил старичок с одиннадцатого места, Ратц. Из Хмельницкой области, бывшая Каменец-Подольская, — Шалимов сохранил эту деталь, посчитав ее важной. — Дверь в купе, видно, оставалась всю ночь открытой. Понимаете? На полу в тамбуре тоже кровь.

— А другие соседи по купе?

— Спят.

Денисов не мог сосредоточиться. Через несколько часов после начала отпуска он снова оказывался на месте происшествия.

— Остановок не делали, — сказал он. — Выходит, преступник в поезде…

— Подлец мог выскочить у Вельяминова. Там ограничение скорости.

— Наружные двери смотрели?

— Я и хочу сказать. Тамбурная дверь открыта и поручень в крови, Шалимов на ходу достал платок.

— Какая у вас схема, поезда?

— Четыре первых вагона общие, с пятого плацкартные по восьмой. Потом купейные. Пятнадцатый и шестнадцатый тоже плацкартные.

Композиция была стандартной.

— А ресторан? — поинтересовался Денисов.

— Между восьмым и девятым.

— Первые восемь отпадают — через запертый вагон-ресторан не пройти… В Кашире многие выходят?

— Немного. Почти всем на Каспий.

— Пусть проводники проверят по билетам. Если преступник выпрыгнул, кого-то должны не досчитать.

Денисов начал чувствовать обстановку.

— Что же вы? Так и искали инспектора по воинским билетам?

— А что делать?

Суркова встретила их в тамбуре.

— Людей будить, которые ехали с пострадавшим?

— Они спят? Будить обязательно.

— Не перепугать бы!

Пока бригадир вместе с Сурковой объясняли в купе ситуацию, Денисов прошел в следующий тамбур. Бурое пятно, о котором говорил Шалимов, темнело на полу у самой двери. В углу валялись осколки бутылочного стекла.

«Похоже, что-то разбилось…»

Он прошел в десятый вагон: в тамбуре и в малом коридоре виднелись бурые пятна — следы обуви. В середине вагона следы пропадали.

Денисов вернулся в одиннадцатый — наружная дверь справа по ходу оказалась незапертой, сбоку, на поручне, виднелась кровь. Он выглянул из поезда.

Над нескончаемым полем плыла гряда облаков. Нигде не виднелось ни домов, ни деревьев. Было совсем светло. Странная группа неожиданно промелькнула у насыпи — женщина в макси с букетом, двое мужчин в черных костюмах, в галстуках.

«Кто? Откуда в такую рань?..»

Дверь переходной площадки внезапно скрипнула, показался человечек с голым блестящим черепом, в пижамке. Денисов понял — Ратц. Старичок увидел Денисова, красное пятно на полу, попятился.

«…Если бы знать, — подумал Денисов, — что потребуется инспектору уголовного розыска через час, через год! Приметы промелькнувших мужчин? Ратц? Может, первостепенное сейчас — недоверчивый взгляд проводницы? Буроватый мазок на руке бригадира?»

Денисов вернулся в вагон.

Первым из купе показался мужчина — разрумянившийся после сна, в джинсах, замшевой куртке, наброшенной на голые плечи.

— Надо, значит, надо… — Он не задал бригадиру поезда ни одного вопроса: «Почему?», «Зачем?», «С какой стати должен оставить купе?». Мельком оглядел оба конца пустого коридора.

— Сюда, — показал Шалимов. Он нашел два места в разных купе.

— Вещи взять? — спросил мужчина.

Шалимов посмотрел на инспектора.

— Пока не следует, — Денисов подошел ближе.

До осмотра на месте происшествия полагалось оставить все как есть: преступники могли что-то унести, что-то, наоборот, подбросить в купе.

— Не беспокойтесь, — кивнул Шалимов, — за вещами мы проследим.

— А постель?

— Там постлана чистая.

Из купе появилась проводница и следом молодая женщина в очках. Денисов заметил: ей стоило большого труда не броситься опрометью в другой вагон.

Подбирая полы халата, женщина быстро пошла за Сурковой.

— Взгляните… — Шалимов подал Денисову фонарь.

Бригадиру хотелось, чтобы затея со следователем из пассажиров оправдала себя. Поступали же точно таким образом, когда в пути требовался врач!

Денисов шагнул вперед. Лампочка в фонаре мигнула.

Убитому, определил Денисов, было не меньше пятидесяти пяти. Лицо хорошо запоминающееся: коротко подстриженные волосы, широкий лоб, слегка уплощенная спинка носа. Широко расставленные глаза.

Постепенно Денисов представил картину происшедшего и свои первые неотложные действия.

«Удар, по всей вероятности, нанесен, когда потерпевший лежал поверх простыни одетый — в майке и брюках…»

Пиджак и серая в полоску рубашка висели у изголовья, галстука Денисов не увидел. На третьей полке, над трупом, виднелся поставленный косо клетчатый баул, рядом свисали ремни пустого рюкзака.

Ранение в грудь показалось Денисову единственным. Сквозь покрывало он прощупал колено пострадавшего: трупное окоченение еще не наступило.

«У пострадавшего еще хватило сил приподняться, потом он упал головой вперед, согнувшись…»

Денисов оглядел купе — туфли на вытертом коврике, лесенка-стремянка у стола. На столе следы поспешного дорожного пиршества — «Двин», отпитый меньше чем на треть, початая бутылка «Марсалы», выдохшееся шампанское. Пробка от шампанского валялась здесь же, тот, кто открывал, проткнул ее ножом. Под столом Денисов заметил еще пустую бутылку из-под боржоми, обертки от конфет, мятый телеграфный бланк — им пользовались как салфеткой.

Требовался детальный осмотр.

— С собою принесли, — Шалимов кивнул на бутылки, — «Марсала» без штампа вагона-ресторана. А минеральная вода у нас — «Айвазовская».

— Ресторан ночью работал? — спросил Денисов.

— Не положено. Там кто знает!

Постель на нижней полке справа была едва примята: Ратц, похоже, не ложился или, поднявшись, успел аккуратно ее заправить.

— Постели постланы заранее?

— До посадки. — Шалимов достал носовой платок, повертел в руках. — У нас такое правило. Вам тоже застлали?

— Да, спасибо.

Денисов продолжил осмотр. При спущенной шторе картина преступления выглядела ненатуральной. Безжизненные глаза, восковое лицо убитого. Брови шли углом, словно приклеенные. Телесного цвета майка на потерпевшем казалась принадлежностью инсценировки.