Светлана Алешина - Барышня-воровка (сборник)

Светлинский сел в кресло, приложив руку ко лбу. При этом он стал сильно напоминать главного персонажа картины, точного названия которой Софья не помнила, но общий смысл могла бы свести к следующему: Ленин медитирует под музыку. Или что-то еще такое в этом роде.

– Ну как? – спросила Соня, когда сеанс был окончен.

– Так, – ответил Владимир. – Три врага могло быть у Нины.

– Любопытно, чрезвычайно любопытно.

– Во-первых, – начал загибать пальцы Светлинский, – это мог быть Павел Николаевич Кутузкин. Это бывший начальник Нины. Бывший по понятным причинам. Они работали в одном рекламном агентстве.

– Что мог Кутузкин иметь против вашей жены?

– Дело в том, что у Нины появился шанс занять его место. А для этого нужно было доказать высшему начальству инвалидность Кутузкина.

– Что?!

– Дело в том, что у Павла Николаевича отсутствует один глаз. Потерял еще в подростковом возрасте во время уличной драки. А сейчас у Кутузкина стремительно развивается близорукость. Сами понимаете, с подобными данными, да в рекламном агентстве, когда дела идут в безумно интенсивном темпе, что глаз да глаз нужен…

– Не совсем понимаю, но согласна.

– Ну так вот…

– Один глаз, значит, говорите. Это прямо как у Кутузова.

– Да. Правда, удивительные бывают совпадения?

– Говорят, совпадений не бывает. Все в мире имеет свои причины, все взаимосвязано.

– Да, пожалуй. А к тому же основания для подозрения имеются. В конторе, где работала Нина, прошел слушок, что Кутузкин активно увлекается коррупцией.

– То есть кутузка по нему плачет?

– Точно. Знаете, а я, кажется, начинаю верить в возможность неких мистических взаимосвязей…

– Это уж на ваше усмотрение. Что-нибудь еще интересное по этому Кутузову-Кутузкину?

– Пока все. Но он не единственный враг. – Я вас слушаю.

– Есть еще некая Надежда Любовьевна Верящая.

– Постойте, постойте! Я, конечно, понимаю, бывает всякое разное, но как это так, Любовьевна? Ведь это женское имя – Любовь!

– А чему вы удивляетесь? Мало ли загадочных имен на свете! Вот у нас, например, этажом ниже живет полусумасшедший старик, член компартии. Знаете, как его зовут?

Вопрос был, конечно, риторический, но автоматически Соня покачала головой.

– Коммунизм Степанович! Знаете, была такая мода в советское время – давать детям оригинальные имена. Сталина, Октябрина – это еще цветочки… А то назовут каким-нибудь Трактором или Пролетарием, и думай потом во времена демократии, как с таким личным кодом общественную жизнь вести!

– Ну это еще все понятно, но Любовь…

– А у Верящей дед был хиппи. Вот он и придумал сыну имя – Любовь.

– Дед – хиппи? Это ведь не так уж давно было!

– А хиппи, они размножаются быстро. Двадцать лет – и уже отец. А в сорок лет – дедушка! А так как хиппи еще в шестидесятых появились, то как раз в восьмидесятых Надежда Любовьевна на свет и родилась.

– Не может быть! Все это похоже на фантастику…

– Еще как может.

– Чем же эта Верящая так досадила вашей жене?

– Надя была влюблена в меня. Клялась, что в один прекрасный день избавит меня от жирной стервы. А потом…

– Что «потом»?

– Да так, ничего.

– Э-э-э, вы не темните! Раз уж решились стать моим клиентом…

– Да это все настолько неважно, настолько обыденно…

– Вы спали с Надеждой?

– Ну, я же мужчина, а она – симпатичная женщина…

– И отца ее звали Любовь.

– Вот-вот! То есть, тьфу, что я говорю, к делу это, конечно, никакого отношения не имеет…

– Ваша жена знала об этом?

– Ну, думаю, она догадывалась.

– Понятно. А какова была ее реакция?

– Достаточно неделикатная.

– То есть?

– Она угрожала Наде физической расправой.

– На полном серьезе? – заинтересовалась Соня.

– Нет, конечно! – возмущенно возразил Светлинский. – Ну подумайте, что Нина могла бы сделать в реальности?

– А Верящая могла бы принять на веру угрозы вашей жены?

– Ну, всякое может быть…

– Ладно. Возьмем на заметку. Кто-то еще?

– Алексей Приходкин. Бывший наркоман.

– Бывший?

– Конечно. Он не выдержал страстного натиска моей жены и решил, что куда благоразумнее слезть с иглы.

– Стоп-стоп-стоп! Что-то слишком много вопросов у меня накопилось. Во-первых, как связаны ваша жена и намерение наркомана слезть с иглы, а во-вторых, как ваша жена связана с наркоманом?

– Ну так это элементарно! Кто, кроме наркомана, мог повестись на мою жену? Это – раз. А во-вторых, даже наркоман не мог бы вынести мою жену! Это – два.

– Ничего не понимаю!

– Нина давала Леше деньги на наркотики.

– Так… Понятно. Но каким образом он оказывается в списке подозреваемых?

– Так ведь она могла угрожать ему, что если он порвет с ней отношения, то информация о его прошлом дойдет до одной очень милой девушки, очень приличной, которой Алексей серьезно увлекся, когда слез с иглы. Сейчас они – муж и жена.

– Хм-м-м… А вы знаете, как зовут эту девушку?

– Конечно. Мария. В девичестве – Нетронутова. Такая она нестандартная! Такая недотрога!

– Последний вопрос, пусть и немного бестактный, – «сыщица» сочувственно вздохнула. – Вы знали, что у вашей жены есть любовник?

– Конечно.

– И неужели это вас никак не трогало?

– Нет, конечно! Я, наоборот, просто мечтал, что Нина уйдет к нему. Хотя у меня есть подозрение, что завела она его специально, чтобы вызвать мою ревность. Вот дура!

– Нельзя плохо отзываться о покойных.

– Ох, правда, тогда давайте не будем о ней…

– У меня больше нет вопросов.

– Но это еще не все. Есть последний кандидат в подозреваемые, – напомнил Светлинский.

– И кто же?

– Родной брат Нины. Санек. Дело в том, что их отец при смерти.

– Не вижу связи, – актриса нахмурилась.

– Отец Нины долгие годы копил состояние. На сберкнижку. Копил, но никогда не тратил. Умереть он должен со дня на день. Так нам, по крайней мере, в течение года уже кажется. А он все никак не умирает. Короче, если Невезучий умрет…

– Невезучий?

– Ну да, именно такова девичья фамилия Нины.

– Да-а… Кутузкин, Верящая, Невезучий… Веселая компания, я погляжу, собралась.

– Ну, как сказать. Короче, наследство пришлось бы делить на двоих, а так все перепадет братишке. Так что…

– Многовато врагов было у вашей жены, – заметила Соня.

– Что ж поделаешь, – Светлинский печально развел руками.

– Больше никого не вспомните?

– Нет.

– Ладно. Давайте данные на всех этих людей, адреса, фамилии, явки… Нет, последнее я, кажется, из другой оперы вспомнила, – Соня достала из сумочки блокнот и ручку, – а я буду записывать.

– Если бы это могло помочь! А то по всем статьям подозреваемым номер один пока остаюсь я сам.

На улице Софья задумалась. Расследование она решила начать со встречи с Павлом Николаевичем Кутузкиным. Здесь была одна маленькая хитрость. «Допрос» нужно провести так, чтобы Павел Николаевич не догадался о том, кто она такая на самом деле, и не вошел в роль партизана на допросе. Пораскинув мозгами, Соня решила, что неплохо бы на эту тему переговорить с Олегом Рыбаком. Тем более кое-какие идейки у нее появились. Заодно будет повод для встречи, а может, даже… А может, даже для возобновления отношений. За этими размышлениями Соня заметила на противоположной стороне улицы своего старого приятеля, Ваню Раслова. Она помахала рукой.