Светлана Алешина - Крошка-месть (сборник)

– Подожди, как ты сказала? Дында?

– Да.

– В прошлом году убили какого-то Дынду, – задумчиво проговорил Ларчик.

– Это был ее муж.

– Да? Как интересно!

– То есть? – не поняла я его восторга.

– А дело было загадочное, так и не раскрытое. Если ты поговоришь со своим возлюбленным Ванцовым, он тебе больше расскажет. Я знаю мало. Но… В общем, там все было сработано под заказуху. До мелочей. Так талантливо, что все замерли в восхищении. Но убийцу не нашли, хотя у Ванцова были кое-какие соображения на сей счет. Он почему-то был уверен, что это не заказуха. Он даже подозревал в совершении оного злодеяния его супругу. То есть ту дамочку, которая к тебе обратилась.

– Постой, – оживилась я. – А если этот тип хочет ее шантажировать? Предположим, Ванцов был прав и именно она пришила своего мужа, дабы прибрать к рукам «маленький», по ее выражению, бизнес? А тип в плаще просто-напросто что-то знает и теперь выбрал удобный момент и проявился в пространстве с дурными намерениями?

– Слушай, поговори обо всем этом с Ванцовым, а? Меня и так мутит от этих преследователей! Хотя мне ход твоих рассуждений не показался глупым и бестолковым!

Мне тоже.

Я закурила сигарету и начала разглядывать потолок в поисках мысли. Мои мысли, как бабочки, любят улетать в неведомом направлении, и, так как единственной преградой для их вольных полетов является потолок, я привыкла смотреть именно туда в момент «великого обдумывания проблемы».

Мысль о том, что высокомерная Дында, похожая на барыню из «Муму», убила собственного супруга из материальных соображений, мне, безусловно, понравилась.

Воображение уже представило моему мысленному взору прекрасную картину: Тамара крадется с револьвером наперевес, и вот, когда ее супруг вылезает из «мерса», она целится ему в лоб и…

Стоп!

Нет уж, этот образ слишком изыскан для моей Дындочки!

Скорее всего она наняла киллера. Даже не киллера, а какого-нибудь бомжа, отчаянно нуждающегося в деньгах, чтобы опохмелиться.

А теперь, значит, этот бомж появился и преследует Тамару. Иначе почему бы ей все-таки не обратиться в милицию?

А ведь и правда! Обычно наши нувориши бегут в милицию при первом признаке опасности для их бесценной жизни! А Тамарочка-то не бежит, наоборот – предпочитает связаться с частным детективом, отдать сумасшедшие деньги, которые вся их порода любит пуще жизни, и что из этого вытекает?

Что у нашей Дындочки рыльце в пушку! Значит, версия о том, что именно она угрохала мужа, совсем не такая глупая.

– А ничего история, – сказала я, потягиваясь в кресле. – Не такая уж занудная, как показалась мне на первый взгляд! Пожалуй, завтра я займусь ею посерьезнее, а то сегодня я как-то не уделила ей особого внимания!

За окном уже стемнело.

– Сашка, а как ты думаешь, Лиза сегодня придет домой? – осторожно спросил меня Лариков.

Я закатила глаза и вздохнула.

– Ларчик, ну отчего все влюбленные такие идиоты? – сказала я. – Конечно, она придет. Не станет же она ночевать на улице! И вообще, оставь меня в покое, у меня свои проблемы с Дындой!

– Так рабочий день закончен, можно думать о личном, – окончательно удивил меня мой босс.

– Ты мельчаешь в моих глазах с каждой секундой, – холодно отрезала я. – Кто учил меня, что в нашем деле нет свободных минут?

– Ну… – протянул он задумчиво и весьма неопределенно, разводя руками.

– Ладно, я оставлю тебя на время в блаженном состоянии эйфории, – сказала я. – Когда-нибудь ты очнешься и увидишь, что, кроме твоей Лизы, в мире существует еще очень много людей. У них свои проблемы. В принципе, даже если поверить тебе, что настало время для личных дел, напомню, что мне есть чем заняться. С Пенсом!

С этими словами я натянула куртку и, послав ему воздушный поцелуй, вышла на сладостный зов ожидающего меня возле крыльца мотоцикла, за рулем которого был тот самый Пенс, которому я собиралась посвятить остаток вечера.

Прохоров вел машину привычно, почти не глядя на пустую дорогу.

Из головы не выходил разговор с Тамарой. Получается, преследуют не только его. Тамара не хотела признаваться в этом, но по ее глазам, в которых мелькнул страх, когда он рассказал ей о странном типе, он понял: с ней происходит то же самое!

И эта догадка сейчас превращалась в уверенность, а уверенность…

Да уж, черт возьми!

Он крутанул руль. Мимо промчалась на сумасшедшей скорости парочка на мотоцикле.

Прохоров выругался им вслед. Он не знал, то ли он ненавидит молодость, так предательски бросившую его на растерзание надвигающейся старости, то ли ненавидит жизнь вообще…

Он подъехал к дому.

Остановил машину и вышел. Открыв дверь, он вошел. И застыл на месте.

Несмотря на темноту, царившую в комнатах, он понял: в его квартире кто-то был.

Из глубины комнаты доносились приглушенные звуки музыки, красивой и странной. Впрочем, он ее узнал. А узнав, попытался вернуться, сделал шаг к двери, чтобы рассказать Тамаре, кто этот человек и почему он пришел за ними.

Но он не успел.

Голос за спиной заставил его обернуться. Он не понял фразы, которую произнес этот баритон, и никого не увидел в темноте.

Только боль ослепила его внезапно, как вспышка. Но это длилось лишь одно мгновение. Последнее мгновение боли, еще связывающее его с жизнью.

Мотоцикл недовольно заурчал и затих.

Я сняла шлем и тряхнула головой. Легко перейдя границу, я теперь оказалась в ином измерении моей жизни.

Теперь моя работа была далеко. Она вернется в мыслях, но это позже. Пока я чудесным образом освободилась от нее на несколько часов.

Или несколько мгновений. Зависит обычно от сложности проблемы. Сейчас мадам Дында не казалась мне вероятной носительницей страшной тайны, способной меня сильно заинтересовать. По-этому я не думала о ней.

– Зайдешь? – поинтересовалась я у Пенса.

Он кивнул.

Мы поднялись по лестнице, я открыла дверь.

– Саша?

На пороге кухни стояла мама.

– Привет, – бросила я, стаскивая кроссовки. Единственная обувь, в которой Саша чувствует себя человеком. Интересно, когда я состарюсь, я продолжу таскаться по миру в джинсах и кроссовках?

– Добрый вечер, Галина Михайловна, – выговорил Пенс, глядя на мою мать с обожанием.

– Привет, Сереженька, – ласково ответила ему мама.

Господи, и как я еще не скончалась от ревности?

Мы протопали прямиком на кухню, и мама постаралась обрушить в наши желудки целую кучу разных вкусностей.

– Ма, я собралась худеть! – взмолилась я. – Эх, нет на тебя нашей Дарьи!

– Ну и слава богу, что нет, – легкомысленно заявила мамочка. – Мне и тебя хватает. Кстати, если ты весь день ничего не ешь и при этом не похудела, значит, ты не сможешь похудеть вообще!