Светлана Алешина - На деревню дедушке

— Продиктовали крупными буквами, — проворчала Маринка, усаживаясь на стул.

— Ну да, — не расслышав, крикнул Траубе, — что получается? Убить меня у него не получилось, так он решил свести с ума! Змей подколодный! Сволочь жирная!! — заорал Федор Аполлинарьевич, словно ушедший Аркадий мог его услышать. — Но я оказался крепче! Я оказался сильнее и выгнал его! Вот у меня осталась одна Варвара, я уже и завещание переписал, она и станет хранителем всего того духовного богатства, которое я накопил в виде картин своих и чужих за всю свою жизнь! Молодые люди и ты, Кряжимский, можете уже идти и писать мемуары про то, как вы видели меня и разговаривали со мною! Все равно больше ничего интересного в вашей жизни не произойдет!

Федор Аполлинарьевич что-то забормотал, и тут я у него спросила:

— Федор Аполлинарьевич, а картины, пропавшие у вас, были настоящими?

— Что? — вскрикнул Траубе и посмотрел на Варвару. — Ну все ясно, они с Ванькой виделись! Ванька-Каин жив все еще, да? А я думал, что обязательно переживу его, у меня такой план был! Настоящие! Еще какие настоящие! А милиция мышей не ловит! И ничего не ищет! Дармоеды!

— Тогда я хочу вам сказать, что, исходя из метода исключения, — сказала я, — единственный человек, кто мог их похитить, — это был ваш Дмитрий, больше некому.

— Дмитрий? — переспросил Федор Аполлинарьевич неожиданно спокойным голосом. — А почему именно Дмитрий?

— Да потому, что больше некому! — авторитетно заявила Маринка. — Есть такой метод мышления. Метод исключения называется.

— Чушь собачья! — крикнул Траубе. — Чушь! Когда вас выгнали из редакции, Дмитрий в это время был в другом городе! В Волгске! Вот так! И приехал он только после того, как все произошло! Его Аркадий-идиот вызвал!

Траубе махнул рукой и стал спокоен, словно и не слышал ничего.

— Они подозревают Диму, ты слышишь, дочка? — Федор Аполлинарьевич задрал голову и посмотрел на Варвару. Та кивнула. — Можете подозревать кого хотите! Милиция занимается этим же! Главное, что не верю я, что картины найдутся, а без них все тщетно! Все! Тщетно!

— Можно я задам два вопроса? — спросила я.

Сергей Иванович в это время, потоптавшись около дверей, решился, зашел в комнату и сел на краешек ближайшего стула. За столом, получается, сидели только мы с Маринкой. На столе ничего не было.

— Да сколько хотите. — Траубе расслабился, и даже возникло впечатление, что он сейчас заснет. А что? Вполне возможно — старый человек.

— Я столько за свою жизнь давал интервью, — добавил Траубе, — уже и не упомнишь все, то ли тридцать три раза, то ли тридцать четыре.

— Тридцать два, — спокойным голосом уточнила Варвара.

— Вот умница какая! Все помнит! — Траубе довольно улыбнулся. — Она и будет директором музея имени Траубе! Я уже все оформил. Прошу любить и жаловать — Варвара Федоровна Траубе — директор музея моего имени!.. Так какие же у вас вопросы?

— Петр знал, что те три картины сомнительные? — спросила я, и Федор Аполлинарьевич застыл, глядя на меня круглыми немигающими глазами.

— Или он точно знал, что они фальшивые? — не унималась я.

— Вон отсюда, — очень спокойно и по-деловому приказал нам Федор Аполлинарьевич. — Все трое.

— Да, пожалуйста, — подтвердила Варвара.

Делать было нечего. Мы встали, сухо попрощались с этим семейством и вышли.

Варвара пошла нас провожать. Мы дошли до ворот, и она отворила калитку.

— Зря вы так с ним, — сказала она нам напоследок. — Он уже старый человек. И про Дмитрия вы тоже зря.

— А зачем вы сдавали парик в театр? — выпалила Маринка. — Для чего вы его использовали?

Варвара улыбнулась.

— Мне нравится ходить в париках. Каждая из нас должна подчеркивать то, что у нее выигрышно, и прятать то, что нужно прятать.

Варвара еще раз улыбнулась и по-доброму взглянула на Маринку.

— А не поступать наоборот, милочка. Думаете, мой папа зря назвал вас мадонной полей? Подумайте над этим.

Маринка покраснела так, как обычно это делал майор Здоренко. Я и не знала, что она способна на такие вещи.

— А… — пробормотала Маринка, не зная и, наверное, не будучи в состоянии ничего сказать.

Варвара тепло попрощалась с нами и пошла к дому, не оглядываясь.

— Ну и сука, — только и сумела выговорить Маринка.

Мы в подавленном настроении усаживались в машину. Даже Маринка молчала. Но это было ненадолго. Я знала точно.

Мы отъехали по дороге от дома Траубе, Маринка завозилась на соседнем со мною сиденье, глубоко вздохнула, явно собираясь вербально размазать Варвару на составляющие ее атомы и молекулы, но тут из-за поворота навстречу нам вынырнула машина. Это была «Газель».

«Газель» мигнула нам фарами, и я остановила «ладушку».

Из «Газели» выглянул майор Здоренко.

— Бойкова, ты живая, что ли? А я думал, тебя уже грохнули и закопали!

— Спасибо, товарищ майор, — ответила я, — и я вам желаю всего хорошего.

Майор даже не улыбнулся.

— Кто там в этом серпен… сертан… короче, в дурдоме?

— Варвара и Федор Аполлинарьевич.

— Ага, — майор почесал в затылке. — А почему ты не спрашиваешь, чья это была машина?

— Вы же сейчас сами скажете.

— Скажу, скажу, — майор, прищурившись, посмотрел на мою «Ладу». — Это Кряжимский у тебя там? Эй, Кряжимский, старый мошенник, ну-ка выгляни в окошко!

Сергей Иванович опустил стекло и забормотал, как он рад видеть майора. Майор на это не купился.

— Бабе своей будешь врать, а мне не надо. Не терплю, — отмахнулся майор. — Точно на тебя «фолькс» хотел наехать?

— Да, — ответил Кряжимский. — Понимаете, как это получилось. Я шел по дороге как раз недалеко от пивного завода…

— Заткнись, — попросил майор. — Ты бумажку напишешь о происшествии?

— Да, вы понимаете, — Сергей Иванович снял очки и начал протирать стекла, — дороги, сами видите, какие, скорость была большая у этой…

— Я сказал: заткнись, — повторил майор. — Попытка наезда была? Да или нет?

— Д-да, — согласился Сергей Иванович.

— Бумажку напишешь? Да или нет?

— Если вы считаете, что есть такая необходимость… — Сергей Иванович совсем растерялся, и тут майора прорвало. Он даже выскочил на трассу, чтобы ничто не мешало ему орать и размахивать руками.

— Нет, не считаю!! — завопил он. — Я вообще просто так здесь торчу и трачу время с тобой, дебил очкастый! Ты не понимаешь, что ли, ничего?! Ты не понимаешь, я тебя спрашиваю?! Напишешь или нет?!

— Напишу, — пролепетал Сергей Иванович.

— Вот так и надо отвечать! — рявкнул майор. — А ты, Бойкова, видела все? Подпишешь?

— А я напишу статью? — сразу же спросила я.

— Блин, блин! — Майор два раза топнул ногой в такт своим «блинам», развернулся, вернулся к своей «Газели» и взгромоздился на сиденье.

— Напишешь! — крикнул он. — Только то, что я скажу! Поняла?