Владимир Рыбин - Золотой капкан

- Задержали бандитов?

- Двоих. Третий убежал. Это-то и насторожило Грысина. Организовал наблюдение за оставшимися двумя и охрану вертолета.

- Почему же до сих пор не взяли третьего?

Плонский не поднял глаз, не подал виду, что понял прокол гостя. Говорил, что ничего не знает, а, оказывается, знает-таки, что третьего, и верно, до сих пор не нашли. Оглянулся, будто в задумчивости, будто там, в поселке, что-то его заинтересовало.

Поселок был, как поселок: панельные дома, выстроившиеся подобно фишкам домино, за ними, загораживая горизонт, - омертвевшие корпуса комбинатов. А здесь, внизу, у громадного серого камня, лежавшего посередине площади, оживленная толпа.

- Что там такое? - заинтересовался гость.

- А ничего. Мужики зубоскалят.

Гость привстал, заглянул через перила.

- Там и женщины. Чего это они?

- Камень рассматривают.

- Камень?

- Местная достопримечательность.

Довольный представившейся возможностью переменить тему разговора, Плонский начал рассказывать историю, похожую на анекдот.

Камень был тут всегда, выпирал из недр острым углом высотой в три человеческих роста. Когда-то, еще до поселка, стояла на нем тригонометрическая вышка. Партийные планировщики быстро сообразили, что сам Бог сотворил здесь фундамент для памятника вождю мирового пролетариата, и на плане будущего поселка сразу начертали центральную площадь. Поселок рос, на площади возведены были административные здания, а на памятник все не хватало денег. Тогда по чьему-то велению одну грань камня отшлифовали и на ней выбили бессмертное пророчество: "Поколение, которому сейчас семнадцать лет, увидит новую эру - эру коммунизма. Ленин".

Но вот заварилась демократическая каша, и пророчество лишило покоя новых мечтателей. Сначала срубили слово "Ленин", затем изуродовали слово "коммунизма", оставив только его окончание. И тут же на освободившееся место кто-то мелом вписал слово "паразит". Его затерли. Тогда на это место, уже масляной краской, было вписано слово "бандит". Получилось совсем весело: "Поколение, которому сейчас семнадцать лет, увидит новую эру - эру бандитизма".

- Надпись не раз закрашивали, но она появляется вновь и вновь, сказал Плонский. - Сейчас, наверное, опять. Такую форму у нас приняла политическая борьба. Взорвать камень, что ли?

Гость снова привстал со стула, посмотрел на толпу возле камня, сказал:

- Взрывчатки много надо.

- Много. Да как взрывать? Дома же вокруг.

- А пускай стоит. Позубоскалят, позлятся, да и привыкнут. Пускай привыкают.

- Вы так думаете?

- Не только я. Человека можно ко всему приучить. Вы же смотрите телевизор, слушаете радио. Делайте выводы.

Он сел, поднял бокал, в котором налитое шампанское давно уж перестало пузыриться.

- Выпьем? - обрадовался Плонский.

- Выпьем. И продолжайте рассказывать.

- О чем?

- Вы же не договорили. Золото, что было в бандитском вертолете и что собрали возле того, разбившегося, все цело?

- Двух пудов недостает.

- Тот, сбежавший, унес?

- Возможно. Поймаем, выясним.

- Надеетесь поймать? А если он отречется?

- Не получится. Охранник, что в живых остался, видел его.

- Издалека?

- В том-то и дело, что совсем близко. Опознает.

- А он, этот охранник, сейчас где? Его самого не придется искать?

- Не придется. - Плонский засмеялся. - У него в кармане нашли самородок из тех, что были в вертолете.

- И что же?

- Сидит, суда ждет.

Гость помолчал. И тоже заулыбался.

- Может, и в самом деле, попробовать вашей таежной?

- Обязательно, - обрадовался Плонский.

Поманив пальцем официантку, стоявшую в дверях и все время поглядывавшую в их сторону, он заказал графинчик женьшеневой.

После первой же рюмки скованность, мешавшая Плонскому увидеть в столичном госте своего человека, пропала, и он заговорил откровеннее.

- А вообще-то, не будь я служителем Фемиды, сказал бы: толково придумано. Имей я столько золота, весь район скупил бы. Сейчас только и разворачиваться предприимчивым людям.

Сказал он это не без умысла. Захотелось спровоцировать гостя на встречную откровенность.

Гость посмотрел ему в глаза, прямо посмотрел, не отводя взгляда, усмехнулся одними губами и произнес фразу, на первый прикид загадочную:

- Можно скупить. А можно и не скупать.

- Да?

- Можно просто приватизировать. Со связями прокурора все можно.

Плонский заметил эту якобы оговорку - "прокурора", - обрадованно схватил графинчик, налил по второй.

- Но полтонны золота в кармане не помешали бы.

- Не помешали, - согласился гость.

Он помолчал и сказал неожиданное:

- А того, третьего, надо все же найти. Профилактика в нашем деле - не последнее.

Плонский опять насторожился и опять никак не выдал своей настороженности. Не будь того телефонного звонка, он заподозрил бы столичного гостя в соучастии. Хотя придраться было не к чему. Кому, как не служителям Фемиды, говорить о профилактике. Но тот звонок все менял. Рекомендация оправдывала даже и соучастие.

- Возьмем...

- У меня к вам просьба. Как найдете, сразу не берите, а сообщите по известному вам телефону.

- Если надо...

- И еще одно. Этот охранник, как его?..

- Красюк.

- Этот Красюк тянет на статью?

- Вполне.

- Нам хотелось бы знать, куда его после суда отправят. Это не затруднит?

- Нисколько.

- Я знал, что мы поймем друг друга. - Гость неожиданно встал, протянул через стол руку. - Мне пора, господин прокурор. Нет, нет, не провожайте. У меня своя колымага.

Плонский видел эту "колымагу" - черный "Мерседес" с тонированными стеклами, запыленный, правда, как и все машины, что ездят по таежным грунтовкам. Сверху, с балкона он увидел и черную "Волгу" охраны, устремившуюся следом за "мерсом". Постоял, дожидаясь, когда машины скроются из виду, сел к столу, налил себе рюмку женьшеневой и задумался.

Что ж, дело о краже золота можно закрывать. Катастрофа, несомненно, была организована, и столичный гость в этом деле как-то замешан. Организаторы рассчитывали, что никого в живых не останется. А Красюк уцелел. И смешал все карты. Теперь им надо заметать следы.

У Плонского похолодели пальцы рук от неожиданной мысли, что ведь он тоже теперь замешан. Стало быть...

И снова он подумал о телефонном звонке от старого друга, который значил для него больше, чем генеральный прокурор. Не будь этого звонка...

"Но какой размах! - мысленно восхитился Плонский. - Если уплывшие из рук полтонны золота для него не так уж много значат, то какие же у него возможности!"

"А какие возможности у тебя?" - задал себе вопрос Плонский. И прикинул: прокурором ему, всего скорей, быть. В делах приватизации, на которых он собирался кое-что поиметь, пожалуй, тоже помогут. А от него всего и делов-то - закрыть глаза на то, как будут прятаться концы в воду. Застрелят, зарежут или задушат свидетелей - не все ли равно. Мало ли людей каждодневно убивают. А эти к тому же - бандиты, туда им и дорога. Один из трех, правда, еще в бегах. Но найдется, куда денется...