Эдна Бьюканан - Тени прошлого

Он идет к дому, широко и уверенно шагая, но вдруг резко останавливается. Он тоже увидел непонятное существо, припавшее к земле за живой изгородью. Внимательно вглядывается в темноту. Но меня уже ничего не остановит. Я поднимаюсь из кустов, вскидываю ружье, прицеливаюсь и медленно жму на курок.

— Эй! Что вы там делаете… — кричит он существу, и в этот момент раздается оглушительный выстрел. Приклад больно отдает в плечо, чуть не сбивая меня с ног. В ушах звенит. Сквозь пелену перед глазами я вижу, как он спотыкается. Пошатнувшись, вытягивает руку, словно подвыпивший гуляка, старающийся сохранить равновесие. Тут он наконец замечает меня и с криком «Диана! Диана!» с трудом ковыляет к дому.

Темноту пронзает душераздирающий звериный вой. От треска ломающихся веток кровь застывает у меня в жилах. Но я стараюсь об этом не думать.

Моя мишень все еще на ногах и отчаянно пытается добраться до дома. Нет! В панике я перезаряжаю ружье и бегу за ним. Прицеливаться уже некогда. Я догоняю его, наставляю на него дуло и снова жму на курок. Музыка в доме затихает. Или это выстрел оглушил меня? Нет.

Распахивается парадная дверь, и вязкую тишину ночи разрывают отчаянные крики. Шаги, возгласы, всеобщее смятение. Опять крики в темноте. Я со всех ног бегу прочь. Адреналин придает мне поистине космическую скорость. Но то существо бегает не хуже. Оно огибает дом и несется за мной! Сердце выпрыгивает из груди, плечо нестерпимо болит. Задыхаясь, я вслепую продираюсь сквозь кусты, рвущие в клочья мою одежду. Чувствую горячее дыхание у себя за спиной и боюсь оглянуться. О Боже, куда же мне деваться!

Майами, наши дни

Крейг Берч вошел в комнату, и все зааплодировали. Он покраснел — ему не хотелось привлекать к себе внимание. Его первый день после возвращения не должен был отличаться от любого другого рабочего дня. Но все вышло наоборот.

Двое детективов вскочили из-за столов. Пит Назарио, обычно тихий и погруженный в себя, решительно двинулся к нему, чтобы заключить в свои медвежьи объятия, но в последний момент остановился.

— Все в порядке, старина, — сказал Берч и сам обнял его. Потом хлопнул по открытой ладони Стоуна, который сиял так, словно выиграл в лотерею, и обменялся рукопожатиями с другими детективами.

— Отлично выглядишь!

— Молодец!

Все вокруг улыбались и сыпали шутками, и только Эмма, крошечная секретарша лейтенанта Райли, громко плакала, уткнувшись в цветастый носовой платок. Затем сняла очки, вытерла глаза и громко прочистила нос.

— Слава Богу, что вы опять с нами, — всхлипнула она.

«А где же Райли?» — удивился Берч. Не было и Джо Корсо, который временно его замещал. Оглядев обширное помещение отдела по расследованию убийств, он заметил, что оба они сидят за стеклянной перегородкой в кабинете лейтенанта. Дверь в кабинет была закрыта. К чему бы это? Берч еще не знал, что Корсо в его отсутствие получил звание сержанта.

Вскоре появились и эти двое.

— Ну, наконец-то ты поднял свой ленивый зад и явился на службу! — приветствовал его Корсо, выглядывая из-за спины широко улыбающегося лейтенанта.

— Просто хотел убедиться, что здесь еще не все заглохло.

Несмотря на желание поскорее вернуться к работе, Берч не пожалел времени, чтобы казаться крепким и бодрым, словно побывал в отпуске, а не валялся в больнице с тяжелыми огнестрельными ранениями. Образ довершали новые, с иголочки, пиджак, рубашка и ботинки и короткая стильная стрижка.

Он не должен выглядеть как доходяга. Когда кого-то из копов подстреливают, его сослуживцы с готовностью сдают кровь, собирают деньги и дают ему возможность как следует восстановиться. На это всегда можно рассчитывать. Но если тот потом явится перед ними хромым и изуродованным, с больничной бледностью на лице, боевое братство даст трещину. И это сразу чувствуется. Никто не хочет иметь перед собой постоянное напоминание о том, что все они ходят по лезвию ножа…

Приветствуемый со всех сторон, Берч обошел отдел и с каждым перекинулся парой слов.

— Ты не поверишь, какой у меня клиент сегодня, Крейг, — сообщил ему детектив Рон Диас. — Парня продырявили в десяти местах — причем его собственные детишки.

— Те крысята, что сидят в коридоре?

Берч видел их, когда шел к себе в отдел. Кудрявая девчушка с широко раскрытыми испуганными глазами и крепкий парнишка лет семи жались к женщине средних лет с багровым заплывшим глазом, съежившейся на жесткой деревянной скамье.

— Они самые. Два сосунка.

— Вот блин! Он еще в морге?

— Да нет, черт возьми. Он в Джексоновской больнице, в отделении скорой помощи. С ним все в порядке.

— А куда они ему попали?

— В обе ноги и руки, в грудь, в пах и в лицо. Проще сказать, куда они не попали. Парень был похож на швейцарский сыр.

— А из чего стреляли? Из старого пистолета без бойка?

— Да нет! Дело было так. Он подрался со своей бабой, подбил ей глаз, и та начала орать: «Застрелите его! Застрелите!» Ее дети оказались послушными, не то что мои. Они врубили по папочке из детских пневматических пистолетов, которые он подарил им к Рождеству. Продолжали палить, даже когда он свалился с крыльца и расшиб себе башку. Отличная стрельба. Парень может гордиться отпрысками.

— Отсюда мораль: думай, что дарить детишкам к Рождеству. Не покупай им ничего, что они могут использовать против тебя.

— Но теперь я не знаю, кого привлекать и за что. В службе безопасности говорят, что я могу привлечь ребят за побои, а это уголовное преступление. Но им всего пять и восемь. Могу припаять папаше домашнее насилие. Или упечь мамашу за отсутствие заботы о детях, жестокое обращение и пособничество в преступлении. Я склоняюсь к последнему.

— Довольно круто, если принять во внимание фингал у нее под глазом.

— Да. Разукрасил он ее не слабо, — пожал плечами Диас. — Но в службе безопасности говорят, что подстрекательство детей к нарушению закона является преступлением. Может, просто арестовать родителей за взаимное домашнее насилие и пусть там суд разбирается…

Берч вздохнул:

— Некоторые люди вообще не должны иметь детей.

— Ты мне об этом говоришь!

У стойки с несчастным видом сидела симпатичная молодая женщина с длинными волосами. Она ждала, когда у нее возьмут показания.

— А эту за что? — спросил Берч.

На девушке была шелковая блузка с большим вырезом, модная юбка с неровным краем и туфли на высоких каблуках. В ушах длинные серьги. Казалось, она собралась на танцы — вот только расплывшаяся от слез тушь и наручники слегка портили впечатление.

— Да, расфуфырилась, а идти-то некуда. Бытовуха. Это долгая история. Муж ее обманывал, изменял да к тому же поколачивал. Они на какое-то время разошлись, но потом парень стал клясться, что со старым покончено и он хочет начать новую жизнь. Уговорил ее помириться. Обещал пойти с ней вчера в ресторан, чтобы отметить возвращение. К семи она оделась и стала ждать. Так и прождала до утра, пока не явился пьяный в стельку и весь в губной помаде. Вылез из машины, улыбаясь во весь рот, и говорит: «Прости, дорогая». «Да пошел ты», — отвечает она и всаживает ему пулю в лоб. Убивает наповал.