Жорж Сименон - Мегрэ и Клошар

- А ваша жена?

- Она спросонья спросила: "Ты куда это намылился?"

- Оказавшись наверху, что вы приметили?

- Ничего... Как всегда, бурлила водоворотами Сена... Я крикнул: "Эй! О-го-го!", чтобы побудить, значит, того типа откликнуться да и выяснить, в какой стороне он бултыхается...

- Где в этот момент находился Жеф Ван Хутте?

- Фламандец-то?.. Я его в конце концов все же узрел на палубе баржи. Он как раз отвязывал лодку. А когда ту течением проносило мимо, я и скакнул туда... Тем временем тонувший то вынырнет, то опять - бульк! - и вниз... Фламандец попытался подцепить его моим багром...

- Тем самым, у которого на конце громадный железный крюк?

- Как и у всех остальных...

- А не получилось ли так, что стараясь подхватить им клошара, вы и ранили его в голову?

- Наверняка нет... В конечном счете его ведь подловили за штаны... А уж потом я изловчился и вытянул его за ногу...

- Клошар был без сознания?

- У него глаза были открыты.

- Он чего-нибудь сказал?

- Из него вода ливанула... И уж потом на барже фламандца мы заметили кровищу...

- Полагаю, на этом можно поставить точку? - прошептал прокурорский чин, которого вся эта история, как видно, не очень-то интересовала.

- Остальным займусь я, - подхватил Мегрэ.

- Вы сходите в больницу?

- Непременно туда загляну. Судя по заключению врачей, пройдет ещё немало часов, прежде чем он будет в состоянии говорить...

- Держите меня в курсе...

- Обязательно...

Проходя по второму разу под мостом Мари, Мегрэ распорядился в адрес Лапуэнта:

- Позвони в участковый комиссариат, пусть подошлют кого-нибудь из ажанов.

- Где встретимся, патрон?

- Здесь...

И он степенно пожал руки сотрудникам магистратуры.

Глава вторая

- Они чё, судьи что ли? - охнула толстуха, провожая взглядом удалявшуюся троицу.

- Из магистратуры, - машинально поправил её Мегрэ.

- А разве это не одно и то же?

Она слегка присвистнула.

- Это ведь надо! Такие важные господа и побеспокоились, словно бы ради какой-нибудь большой шишки! Так значит, он и впрямь был настоящим тубибом?

Комиссар находился в полном неведении. Да, как видно, пока и не спешил получить дополнительную информацию. Он целиком ушел в настоящее, хотя никак не мог избавиться от впечатления, что когда-то, очень давно, уже пережил нечто подобное. Лапуэнт исчез, взбежав по пандусу. Заместитель прокурора шел между следователем-коротышкой и секретарем, тщательно выбирая, куда ступить из опасения испачкать обувь.

"Зварте Зваан" смотрелась этаким черно-белым сгустком в солнечных струях, блистая опрятностью внешнего облика, наверняка, не уступавшей той, что, должно быт, царила и на её кухне. Рослый фламандец, стоя у штурвала, поглядывал в его сторону, а миниатюрная женщина, с виду совсем ребенок, с льняными, чуть ли не белыми волосами, склонилась над колыбелью, меняя девчушке пеленки.

По-прежнему звякал и лязгал подъемный кран, выгребая песок из "Пуату", а вверху. на набережной Селестэн, неумолимо рокотали автомобили. Но весь этот грохот не мог заглушить ни щебетания птиц, ни всплески волняшек в Сене.

Трое клошаров так и не посмели подойти поближе, и под мост вслед за комиссаром проследовала лишь бомжиха. Цвет её кофты, надо полагать, когда-то красный, ныне превратился в ярко-розовый.

- Тебя как зовут?

- Леа. Обычно добавляют "толстушка"...

Новый взрыв смеха, от которого заколыхались её неимоверного размера груди.

- Где провели эту ночь?

- Я же вам сказала.

- Неужели одна?

- Был только Деде, вон тот самый малохольный, что кажет спину.

- Твой дружок?

- Они все мои друзья.

- Спишь всегда под одним и тем же мостом?

- Иногда переселяюсь... Чего это вы там ищете?

Мегрэ и в самом деле вновь склонился над грудой хлама, составлявшего все имущество Тубиба. Теперь, когда магистраты удалились, комиссар почувствовал себя намного лучше. Он не торопился, обнаружил под лохмотьями сковородку, котелок, ложку и вилку.

Затем он нацепил на нос пару очков в железной оправе с одним треснувшим стеклом, но все поплыло перед его взором.

- Он пользовался ими только для чтения, - пояснила Леа-толстушка.

- Знаешь, что меня удивляет, - начал он, в упор уставясь на клошарку. - Никак не могу отыскать...

Она н едала ему закончить фразу, отошла на пару метров и из-за крупного камня вытащила литровую бутылку, ещё наполовину полную отдающим в фиолетовый оттенок красным вином.

- Пила?

- Натурально. И рассчитывала её прикончить. Она ведь испортится к тому времени, когда Тубиб вернется.

- Когда ты её стырила?

- Сегодня ночью, как только отъехала "скорая"...

- А ещё до чего-нибудь дотрагивалась?

- Леа с самым серьезным выражением на лице сплюнула на землю.

- Да чем хотите могу поклясться!

Он верил ей. По опыту знал, что клошары друг у друга не воруют. Да и вообще редко занимаются кражами чего-либо и не только потому что их сразу же ловят, но и по причине своеобразного равнодушия.

Напротив них, на острове Сен-Луи, окна в уютных домиках были распахнуты, и в одном просматривалась женщина, причесывавшаяся перед туалетным столиком.

- Тебе известно, где он покупал вино?

- Не раз видела, как он выходил из бистро на улице Аве-Мария... Это совсем рядом. На углу с улицей Жарден.

- Какие отношения были у Тубиба с другими?

Стараясь как-то сделать ему одолжение, старуха задумалась над ответом.

- Да и я не знаю точно... Вроде бы ровные со всеми.

- Он никогда не рассказывал о своей жизни?

- Об этом тут все молчок... Или надо упиться вдребодан, чтобы...

- А он ни разу не был в стельку пьян?

- По-настоящему никогда...

- Из-под вороха старых газет, служивших клошару для обогрева, Мегрэ выудил маленькую детскую лошадку из раскрашенного дерева, одна из её ног была сломана. Он совсем не удивился находке. Как, впрочем, и толстушка Леа.

В этот момент кто-то стал спускаться по пандусу мягким и неслышным шагом - наверняка был в холщовых туфлях на веревочной подошве - и направился затем к бельгийской барже. В каждой руке он держал по авоське, набитой провизией, о че свидетельствовали, в частности, пара торчащих больших хлебных батонов и ботва лука-порея.

Это был, несомненно, брат Жефа Ван Хутте, очень похожий на него, только моложе и с менее резко выраженными чертами лица. Он был одет в брюки из голубой ткани и вязаную куртку с белыми полосами. Поднявшись на судно, он о чем-то поговорил с Жефом, затем глянул в сторону комиссара.

- Ничего не трогай. Возможно, ты ещё понадобишься. И если что-либо узнаешь...

- Неужели я в таком виде могу заявиться к вам в кабинет?

Сама мысль о таком событии вызвала у Леа новый приступ хохота. Показывая на бутылку, она спросила:

- А ее-то хоть могу прикончить?