Файт Этцольд - Крой тела

А мужчина продолжил:

— Потому что я — последний, кого ты видишь.

Пока Якоб в экстазе кончал в штаны и практически потерял сознание от удовольствия, незнакомец резким движением продвинул скальпель вперед и перерезал сонную артерию. Якоб скосил глаза в сторону от удивления и шока одновременно. Кровь пульсирующими струйками вытекала наружу — и все новые оргазмы смерти, повторяющиеся каждую секунду. Якоб издавал гортанные стоны, которые, сливаясь с громкой музыкой, создавали причудливый звуковой фон. Он пытался подняться, но незнакомец с неимоверной силой прижал его тело к кровати. Кровь брызнула на ковер и прикроватную тумбочку, на которой лежало множество порножурналов и DVD. Потом мужчина грубо отвернул голову Якоба в сторону, чтобы кровь стекала в металлический судок.

Когда судок и пластиковые ведра почти наполнились, бьющееся в конвульсиях тело Якоба ослабело. Последние огоньки жизни угасли в его широко распахнутых глазах, в которых читались удивление и ужас.

Незнакомец подошел к ноутбуку, просмотрел несколько страниц, что-то записал, захлопнул ноутбук и сунул его в одну из сумок вместе с аккумулятором и модемом беспроводного Интернета. Затем открыл вторую сумку и вытащил две пластиковые емкости. После снова взял скальпель и подошел к трупу на кровати.

Работа еще не была окончена.

Напротив.

Она только начиналась.

Клара глубоко вздохнула, взглянув на громадный церковный купол, возвышавшийся над ней. Он вызывал у нее чувство свободы и безопасности одновременно.

Она прищурилась, чтобы хорошо видеть, несмотря на слезы. Слова священника все еще звучали в ее голове: «Чтобы обрести прощение, нужно простить другого».

«Интересно, какие еще признания слышал этот священник? Хранит ли он их в своем сердце, делясь лишь с Иисусом и Богом, как того требует тайна исповеди?»

В голове мельком пронеслась мысль: исповедовался ли убийца ее сестры.

«Тогда где-то есть священник, который знает, кто убил ее. А может, он даже знает, где найти преступника. Значит, где-то может жить человек, который все знает, но ему никому нельзя открыться?»

Клара отогнала эти мысли, как надоедливую муху: такой изверг, как убийца ее сестры, не имеет никаких дел с Богом.

Статуя Богоматери, перед которой стояла дюжина зажженных свечей, возвышалась в левой части алтаря. Мария держала на руках маленького Иисуса, ниже светил серп луны, а над ней простирались солнечные лучи. Знакомый ее подруги, искусствовед, как-то рассказывал Кларе, что непорочная Мария в Откровениях Иоанна стоит на серпе луны: «Явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд. Она имела во чреве и кричала от болей и мук рождения. И другое знамение явилось на небе: вот большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим. Хвост его увлек с неба третью часть звезд и поверг их на землю. Дракон сей стал перед женою, которой надлежало родить, дабы, когда она родит, пожрать ее младенца».

Этот отрывок Клара удивительным образом запомнила.

И не только потому, что там было описание дракона, жаждущего проглотить невинное дитя, просто он постоянно напоминал о ее собственной ситуации, о сестре Клаудии, которая оказалась в лапах злого дракона. Но если в Библии архангел Михаил спас ребенка и победил дракона, Сатану, то дракон Клары забрал ее сестру навсегда.

«Если Бог действительно такой милосердный, то почему люди им так мало интересуются? — спрашивала себя Клара. — Где же этот Бог, когда он так нужен? Неужели жизнь — это сплошные страдания? И если жизнь — это пытка для тела, то тогда ад — пытка для души?»

Клара молча стояла у статуи Марии, а свечи превращали церковную полутьму в мерцающий ковер отсветов.

«Мария, — думала она, — единственный человек в истории мироздания, который, вероятно, был абсолютно чист и жил без грехов. И поощрения не пришлось долго ждать: Матерь божья — Царица небесная».

Но если бы все вокруг были безгрешны, Кларе пришлось бы искать новую работу.

Она бросила один евро в медную коробку и зажгла для Клаудии сразу две свечи. «Я тебя никогда не забуду», — мысленно сказала она, и еще два отсвета присоединились к пляске огней на сумрачных сводах.

Металлический лязг заставил Клару вздрогнуть. Рослый, крепко сбитый мужчина тоже бросил несколько монет в коробку и зажег свечу. Он двигался очень пластично, Клара видела подобное у бойцов спецподразделений. Русые волосы подстрижены очень коротко, на переносице — очки в оправе из матовой нержавеющей стали.

— Истинная красота всегда недоступна, не так ли? — сказал он, осматривая статую Марии, потом взглянул на Клару. Его левая рука немного подрагивала, когда он ставил свечу на пол.

Клара молча кивнула. Мужчина оказался довольно симпатичным, но ей было не до разговоров.

Похоже, незнакомец это понял.

— Прошу прощения, — произнес он и отступил назад. — Я не хотел вам мешать. До свидания.

Клара, оставаясь около статуи, смотрела вслед мужчине, а язычки пламени двух ее свечей плясали, отбрасывая легкие тени на лицо Марии.

Меня все раздражает. Люди, жизнь и я сам. Иногда мне кажется, что я мертв вот уже много лет и меня просто забыли похоронить. Наверное, лучше было бы, если бы я на самом деле покончил жизнь самоубийством, а не инсценировал его на озере. Тогда я написал прощальное письмо, прыгнул в воду, заплыл на середине озера и сбросил дождевик. Потом — обратно на берег. С тех пор я больше никогда не был дома. С тех пор все считали меня мертвым. Так было нужно.

Может, я на самом деле мертв? Может, все, что я принимаю за действительность, всего лишь сон? А если я еще живу, должен ли я воспринимать все всерьез?

Передозировка инсулина или снотворного, крепкая балка на потолке и веревка, быстрый разрез опасной бритвой…

Но мне нужно выполнить свою миссию. Девушку зовут Жасмин. Она сегодня разместила на странице «Фейсбука» сообщение, что в следующие выходные едет в Ганновер. Значит, я могу без помех подготовить все в ее квартире. Я видел ее на центральном вокзале. Многие ее видели, и многие жадно на нее пялились. Ведь она выглядит точь-в-точь как Элизабет тогда. Красивая, яркая блондинка.

И тот парень под тридцать, с которым я пил кофе на вокзале, тоже заметил девушку. В глазах этого типа я прочитал, что он хочет ее. Непременно хочет. Но в его взгляде за бесконечным желанием сквозило глухое отчаяние, беспомощность. Парень понимал, что никогда не сможет заполучить ее. Он понимал, что на самом деле она была рада, что торопится на поезд: прекрасный повод отделаться от него.

Зачем тот парень вообще с ней встретился? Ведь он понимал, что эта встреча разбудит в нем желание, которое ничто не сможет удовлетворить и которое на долгое время сделает его несчастным.