Светлана Сорокина - Старый дом под платанами

– Нет.

Наконец, доктор Глейзер начал свой рассказ, приправляя его всякими причитаниями, воспоминаниями и цитатами своих тетушек и дядюшек, а так же изречениями на латыни великих. Из чего я узнал, что у него не только прекрасная память и трезвый ум, но так же то, что в тот день действительно произошел несчастный случай, – свояк господина Филиппа вставил не того калибра патрон, и это недоразумение и послужило причиной его смерти, как и подтвердил до этого Эберхард.

– Видимо, господин Станислав услышав кабана, перезарядил ружье, а зверь уже после того, как смерть наступила, рылся в его кишках. Факт в том, что патрон проскочил, а несчастный ни о чем не подозревал, что привело к тому, что теперь Вы сидите передо мной, а я Вам рассказываю эту грустную историю. В народе говорят: чему быть – того не миновать – Добавил печально доктор.

Так же я убедился в том, о чем только подозревал: Филипп попросил доктора не афишировать смерть свояка от пули, а официально представить и записать в медицинском свидетельстве, как несчастный случай.

– Конечно, подтвердив свои добрые намерения солидной суммой в валюте, – подытожил доктор Глейзер. – Это маленький городок, и я прекрасно понял господина Филиппа: зачем тревожить слухами и без того всполошившихся жителей, к тому же, пятнать хорошую репутацию честного человека? Зачем, а? Спрашиваю Вас, молодой человек! Я прекрасно его понял и сделал одолжение. Только и всего. Как старый друг. А вот его новоиспеченные друзья не осознали этого. Куда им понять! Один из Праги, другой – из Берлина и лишь русский из наших мест, но он тоже не понял. Они все думали, что уважаемый человек, меценат, мог подстроить эту нелепую смерть! Подумать только! Зачем ему это надо? Он и так имел денег столько, сколько хотел и красавицу жену, да еще племянницу в придачу. О смерти свояка господина Станислава он искренне скорбел. Когда мы с Филиппом остались наедине, у него в глазах были слезы и как сейчас помню, он с горьким чувством воскликнул: «Проклятие преследует нашу семью! Глупая смерть!» – Вы не знаете, что он имел в виду конкретно, сказав о проклятии? – Насторожился я.

– Причин могло быть много. Кто знает?

– Почему же друзья Филиппа молчали столько времени?

– Я был там. Был в то время, когда все собрались и дали слово не разглашать этот «инцидент», как они назвали смерть человека из их же круга. Со временем они все отдалились от мецената. Кроме меня.

– Почему они так поступили – дали слово, как Вы думаете, Герман Йосифович?

– А разве непонятно? Умные люди именно так и поступили бы. Возможно, еще – он мечтательно усмехнулся, – все мы тогда немножко были влюблены в Алису. Она и сейчас все так же прекрасна и недостижима.

Версия несчастного случая с судьбоносным патроном была подтверждена. Роли четырех взрослых свидетелей и пятого – ребенка в этом деле, известны так же. Все сходилось. Однако «узел» по-прежнему был туго затянут. Нужно было стиснуть зубы и развязывать его дальше.

Перед ужином в Большой гостиной, угощая напитками, госпожа Алиса представила нам нового гостя – художника Николая Санина из Лондона. Его лицо показалось мне знакомым. «Кажется, Кэтти что-то говорила о новом соседе, – пытался вспомнить я. – Даже если она и говорила, я пропустил ее слова мимо ушей». Бросив вопросительный взгляд на секретаршу, я знаками дал понять: он ли мой новый сосед? Она мило улыбнулась, ответив утвердительно. Разговор почему-то не клеился. Моей фантазии хватило лишь на то, чтобы поинтересоваться, где именно находятся его апартаменты, и предложить свои услуги как соседа, объяснив, что двери наши – рядом. Госпожа Алиса лестно отозвалась обо мне, представив, как программиста и по праву хозяйки дома пыталась вести светскую беседу. Когда ее запас нейтральных тем иссяк, а инициатива угасла, Кэтти перехватила упавшее «знамя» гостеприимства, поинтересовавшись шутливо, на месте ли Биг Бэн и посещает ли Ник показы мод. Художник отрицательно ответил на последнее и с улыбкой на шутку, подтвердив, что главная башня с часами так же нерушима и постоянна в жизни англичан, как и монархия. Все присутствующие сразу же проявили интерес к королевской семье и, особенно к последней новости – молодоженам. Герцогиня Кембриджская – всеми любимая Кейт Милдтон и ее сестра Пиппа особенно интересовали дам. Даже Матильда заинтересовалась именем дизайнера, делающего для герцогини «премилые» шляпки. Непринужденность светской беседы была спасена, и госпожа Алиса с благодарностью посмотрела на Кэтти, – ее секретарь, как всегда была на высоте.

За ужином новый гость чувствовал себя явно не в своей тарелке – нервничал, ерзал на стуле, ронял приборы. Госпожа Алиса безукоризненно выполняла свои обязанности хозяйки и за столом уделяла гостю необходимое внимание. Она поинтересовалась его мнением о городке, узнала, понравилась ли его комната, в какой манере он пишет и, наконец, из какой части Лондона художник прибыл. Сидящие за столом поддержали разговор, спрашивая, кому из великих художников он отдает предпочтение, как поживает его семья, и задавали гостю прочие деликатные вопросы, приоткрывающие характер нового человека, его положение в обществе, материальное состояние и дающие прочие сведения. Все присутствующие старались создать раскрепощенную, семейную атмосферу.

В камине потрескивали дрова, играла тихая классическая музыка, на столе мерцали свечи в канделябрах и услаждали взор живые цветы в вазах. Все было великолепно, пока взор художника не остановился на портрете Марии, висевшим напротив него. Он побледнел и поинтересовался, чьей кисти портрет. Эта фраза вызвала легкое недоумение и хаос среди присутствующих. Одна лишь Матильда в новой шляпке с огромным бантом и вуалью в мушку рассмеялась, смутив свою невестку и вызвав недоумение у гостя:

– Простите, я, кажется, что-то не то сказал? – Недоуменно спросил Ник.

– Вы просто нарушили обычную, традиционную церемонию в этом доме. Сначала гости восхищаются портретом, потом спрашивают кто на нем изображен и как имя прекрасной девушки, а лишь затем их интересует имя художника, создавшего картину. Но это еще не все! – Матильда подняла указательный палец вверх, обведя глазами всех присутствующих за столом. – Потому что, узнав, кто именно изображен, вновь прибывший не знает, что ее имя табу в этой столовой и тогда он затрачивает непомерные усилия понять, кем эта девушка является для семьи. Вопрошающему ясно лишь одно – ее имя окутано ореолом таинственности.

– Мама, не стоит преувеличивать. Чтобы доказать обратное, я сразу же отвечу на Ваш вопрос Николай, – это портрет моей племянницы, которую Вы, вероятно, знаете, потому что узнали ее на картине. Еще я должна сообщить, что Мария умерла два года тому назад в этом доме.