Агата Кристи - Тайна лорда Листердейла

— Увидел кого?

— Квентина — он как раз входил в небольшой домик. «Очень уж подозрительно», — сказал я себе, когда мы уже порядком отъехали… Короче, я попросил остановить автобус, и вернулся к этому домику. Постучал в дверь, и он сам мне ее открыл.

— Но я не понимаю, Квентин же никуда не уезжал…

— Это мы еще обсудим, мама. Но сначала выслушай меня и постарайся не перебивать… Это был Квентин, и в то же время не Квентин, понимаешь?

Миссис Сен-Винсент совершенно ничего не понимала, и он пустился в объяснения:

— Вне всякого сомнения, это был Квентин, но это был не наш Квентин. Это был настоящий Квентин.

— Руперт!

— Погоди, я еще не все рассказал. «Вы Квентин, не так ли?» И старик ответил: «Совершенно верно, сэр, он самый. Чем могу быть полезен?» И тут я понял, что это не наш слуга. Я задал несколько вопросов и окончательно в этом убедился. Старикан, конечно, даже не сообразил, что я его прощупываю. Сказал, что действительно был у лорда Листердейла, ушел на пенсию и получил этот домик как раз в то время, когда лорд Листердейл уехал в Африку. А значит, что получается? Получается, что наш молчун — самозванец, и Квентина он изображает неспроста. Моя версия такова: он приехал в Лондон как раз в тот вечер, когда пропал Листердейл. Стал набиваться к лорду Листердейлу в дворецкие, а затем убил его и спрятал тело за панелями. Дом-то старый, и — будь уверена — тут обязательно должен быть тайник…

— Опять ты за свое, — резко оборвала его миссис Сен-Винсент. — Я просто не могу этого больше слышать. Ради чего он стал бы убивать мистера Листердейла — вот что я хочу от тебя услышать. Если же он действительно это сделал — во что я категорически отказываюсь верить, — то какие причины толкнули его на такой шаг?

— Ты права, — признал Руперт, — мотив — очень важная штука. Но я уже произвел расследование. У лорда Листердейла было много домов. За эти два дня мне удалось выяснить, что практически все эти дома в последние полтора года были сданы людям, находящимся примерно в том же финансовом положении, что и мы. Сдавались практически за номинальную плату — и с условием, что слуги должны оставаться в доме. Что давало возможность Квентину — то есть этому самозванцу — служить в этих домах некоторое время в качестве дворецкого. Все это наводит на мысль, что в одном из домов есть тайник, в котором находятся драгоценности или ценные бумаги, припрятанные лордом Листердейлом. Но вся эта шайка не знала, в каком именно. Впрочем, возможно, этот лже-Квентин действует в одиночку. Это…

Миссис Сен-Винсент оборвала его:

— Руперт! Помолчи хоть минутку. У меня от тебя голова идет кругом. Ну что за чушь ты несешь: шайка, бумаги, драгоценности…

— Есть и другая версия, — бодро продолжил Руперт. — Этот Квентин мог затаить злобу на лорда Листердейла, который чем-то ему насолил. Настоящий дворецкий поведал мне историю о некоем Самуэле Лоу, он был садовником, примерно такого же роста и сложения, как и сам Квентин. Так вот у него был зуб на Листердейла.

Миссис Сен-Винсент вздрогнула.

«Не считался с другими людьми». Эти слова вдруг всплыли в ее памяти, во всей их нелицеприятности. Слова, не означающие ничего конкретного, но что может за ними скрываться?

Погрузившись в тяжкие мысли, она почти не слушала Руперта. А тот ей что-то сказал и вышел из комнаты.

И тут она словно очнулась. Куда он пошел? Что собирается делать? Она не уловила смысл его последних слов. А что, если он пошел за полицией? В таком случае…

Она порывисто поднялась и позвонила. Как обычно, Квентин тут же явился.

— Вы звонили, мадам?

— Да. Входите, пожалуйста, и закройте дверь.

Дворецкий повиновался. Миссис Сен-Винсент некоторое время молчала и пытливо на него смотрела.

Она думала: «Он был добр ко мне — никто не знает, насколько добр. Дети никогда этого не поймут. Конечно же, то что говорил Руперт абсолютно нелепо, но вдруг… вдруг в этом что-то есть? Кто знает, где тут правда, а где вымысел. И все же я должна ему сказать! — в благодарность за его доброту!»

Покраснев от волнения, миссис Сен-Винсент заговорила срывающимся голосом:

— Квентин, мистер Руперт только что вернулся. Он был в Кингс Чевиот — или, вернее, в деревне, которая там неподалеку…

Она замолчала, отметив, как он вдруг вздрогнул, — она застала его врасплох.

— Он видел там кое-кого, — продолжала она, выделив последние слова, и в голове ее мелькнуло:

«Теперь он будет начеку. Я предупредила его».

После мгновенного замешательства Квентин снова принял свой обычный невозмутимый вид, но его глаза остро и внимательно смотрели ей прямо в лицо, в них было что-то такое, чего она до сих пор не замечала. Это были глаза мужчины, а не слуги.

Некоторое время помолчав, он произнес:

— Зачем вы рассказываете мне это, миссис Сен-Винсент? — Голос его тоже как-то неуловимо изменился.

Она не успела ответить, так как в это время дверь распахнулась и в комнату ворвался Руперт. Следом за ним вошел средних лет человек с небольшими бакенбардами, своей степенностью напоминавший архиепископа. Квентин!

— Вот он, — доложил Руперт. — Настоящий Квентин. Я оставил его в такси. А теперь, Квентин, посмотрите на этого человека и скажите: это Самюэль Лоу?

Для Руперта это был момент триумфа. Но торжество его было недолгим, почти сразу же он почувствовал, что что-то не так. Настоящий Квентин выглядел каким-то смущенным и, похоже, чувствовал себя в высшей степени неуютно, между тем как другой улыбался широкой довольной улыбкой.

Он хлопнул своего смущенного двойника по спине:

— Все в порядке, Квентин. Я полагаю, этого кота когда-то все-таки пришлось бы вытащить из мешка. Можешь рассказать им, кто я такой.

Незнакомец важно расправил плечи.

— Это, — провозгласил он тоном, полным упрека, — это мой хозяин, лорд Листердейл, сэр.

В следующий момент события приняли другой оборот: от петушиной самоуверенности Руперта не осталось и следа. Он еще не осознал, что же случилось на самом деле: так и стоял с раскрытым ртом, когда почувствовал, как его мягко выпроваживают из комнаты, и дружелюбный, но довольно-таки фамильярный голос говорит:

— Все в порядке, мой мальчик. Все живы и невредимы. Но я хочу поговорить с твоей матерью. Ты молодец — вывел-таки меня на чистую воду.

Руперт тупо уставился на захлопнувшуюся за его спиной дверь. Настоящий Квентин стоял рядом с ним и вполголоса объяснял, почему все так получилось — речь его лилась плавно и чинно. А в комнате лорд Листердейл вплотную приблизился к миссис Сен-Винсент:

— Позвольте мне попытаться все вам объяснить! Всю свою жизнь я был невероятным эгоистом — и однажды я понял это. Понял, что должен попробовать хоть немного исправиться. Свое превращение в альтруиста [14] Альтруист — человек, бескорыстно помогающий другим. я начал с того, что принялся посылать деньги во всякие сомнительные благотворительные комитеты. Но потом почувствовал, что надо что-то предпринять самому… Я всегда сочувствовал тем, кто разорился в результате каких-то неурядиц, — для этих людей что-то просить как нож острый. У меня в Лондоне несколько домов. И однажды мне пришла в голову идея — сдать свои особняки людям, которые в них нуждаются и сумеют по достоинству их оценить. Молодые пары, только начинающие свой жизненный путь, вдовы с детьми, которые в результате финансовых проблем потеряли место под солнцем… Квентин был для меня не просто дворецким — он был моим другом. Однажды у меня появилась идея о перевоплощении в дворецкого: я тут же обсудил это с Квентином и постарался придать себе максимальное с ним сходство. Я всегда любил розыгрыши, и это мне неплохо удавалось.