Сергей Высоцкий - Антиквары

Белянчикову не хотелось терять времени: он наскоро умыл расцарапанное лицо в большой ванной комнате с развороченным кафельным полом, вытерся носовым платком и попытался хоть что-нибудь выяснить у Еременкова о сообщнике. В глазах у того появились первые признаки осмысленности.

- Лечились? - спросил Белянчиков, глядя на его бледное, со следами отечности лицо.

- Ну, а если и лечился? - с вызовом ответил Борис Николаевич. - Что ж, меня теперь и за человека не считать?

- Борис Николаевич. - Белянчиков говорил спокойно. - Не горячитесь. И вы человек, и я человек. Но из-за того, что вы залезли в чужую квартиру.

- В пустой дом я залез, - буркнул Еременков.

- В пустой дом, - согласился майор. - Но с целью похитить из него камин и спрятанную в тайнике шкатулку с драгоценностями.

- Еще чего! И слыхом не слыхал о вашей шкатулке! А камин? Да этот дом завтра взорвут вместе с камином...

- Ну ладно, - сказал Белянчиков и перешел на официальный тон: - Давайте начнем все по порядку. Я имею право провести дознание...

- Ишь ты! - прокомментировал Борис Николаевич.

- ...Для начала хочу предупредить вас об ответственности за дачу ложных показаний.

Официальный тон Белянчикова юридическая терминология и упоминание об ответственности произвели на задержанного удручающее впечатление. Он весь сразу съежился и стал нервно потирать руки.

- Какая ответственность? Ты о чем? - твердил он, не в силах сосредоточиться на вопросах Белянчикова. - Игореха сказал: "Снимем камин, пока дом не взорвали. Все равно пропадет". А ты - про ответственность! Знал бы я, что у него "пушка" - стакана бы с ним не выпил.

- Камин-произведение искусства, - старался, как маленькому, втолковать майор. - Принадлежит государству. И дом никто не собирался взрывать. Его на капитальный ремонт поставили.

Но Еременков все скулил про ответственность, потерянно блуждая взглядом по комнате.

- Вы курите? - спросил майор, пытаясь хоть как-то вернуть Бориса Николаевича к действительности.

- А?

- Курите?

- Давай закурю! - Он протянул трясущуюся руку за сигаретой. "А ведь ему не больше тридцати", - подумал Белянчиков.

Затянувшись несколько раз, Еременков успокоился.

История его знакомства с "Игорехой" была короткой и простой. И в своей простоте - пугающей. Уволенный за пьянку из жилконторы, Еременков перебивался временной работой - грузил мебель в магазине на улице Пестеля. Вечером пропивал чаевые в пивном баре или в непосредственной близости от забегаловки, в которой торговала "тетя Катя". Здесь они и познакомились. Два дня "Игореха" исправно угощал Бориса Николаевича портвейном ("Дорогой брал", сказал Еременков. И в голосе у него прозвучали нотки уважения.) А на третий день новый знакомый попросил его помочь разобрать в заброшенном доме "никому не нужный камин". И посулил четвертной.

- Да если камин никому не нужный, - рассердился Белянчиков, - зачем по крышам лазать! Нашли в заборе дырку - и кончено дело!

- Так надо! - многозначительно ответил Еременков, но кому и зачем надо, сказать не мог. Ничего не знал он и о том, почему в комнате взломан паркет и отодраны плинтуса. Только часто-часто моргал, глядя на майора своими испуганными большими глазами.

Все, что удалось выудить у него Юрию Евгеньевичу ценного, сводилось к тому, что "Игореха" ездил на "Москвиче" четыреста восьмой модели и камин собирался отвезти к себе на дачу. Но где у него дача, Борис Николаевич не знал.

Самые большие мучения ждали Белянчикова на Литейном, 4, когда он попытался с помощью Еременкова составить фоторобот "Игорехи". Даже известная на все Главное управление выдержка Юрия Евгеньевича была готова лопнуть, когда осмелевший, переполненный сознанием какой-то детской гордости от порученного ему дела, Еременков комментировал то и дело возникавшие перед ним на экране носы и подбородки:

- О! Этот нос, как у моего шурина! В рюмку смотрит... Не, не, не то! У Игорехи махонький, как у Яшки-Конопатого. Есть в нашем дворе такой барбос!

Лаборантка прыскала потихоньку, а Белянчиков сидел безучастный. У него не было ни сил, ни охоты одергивать развеселившегося Бориса Николаевича.

"Размножать такой фоторобот - пустое дело, - подумал он, мчась на дежурной машине по пустому городу домой, - только лишнюю работу людям создавать".

Дома Юрий Евгеньевич поставил будильник на семь часов и, не раздеваясь, лег на маленький диванчик в гостиной. Наверное, он не услышал звонка потому, что проснулся, почувствовав на себе взгляд. Открыв глаза, увидел сидящую рядом на стуле жену. Лицо у нее было заплаканное.

- Слава богу, глаза хоть целы! - с грустной улыбкой сказала она.

2

Белянчиков разложил на столе перед своим шефом, начальником отдела Управления уголовного розыска Корниловым, еще сыроватые фотографии, сделанные в пустом доме.

Снимки у Котикова получились прекрасные. На одном Еременков, с каминной доской в руках, смотрел прямо в объектив. Глаза он выпучил так, словно увидел в дверях тигра. А вот "Игореха", занятый нимфой, не успел даже повернуть головы. Корнилов разочарованно рассматривал его затылок с чуть поредевшими темными волосами.

- Трудно будет искать его по затылку, - с усмешкой сказал он. - Такое фото не разошлешь для опознания.

- Да-а, - с огорчением согласился Юрий Евгеньевич. - Не разошлешь. И как он успел улизнуть?

Дело в том, что на втором снимке, который сделал Котиков, "Игорехи" не было.

- Для случайного вора, промышляющего в пустых домах, этот Игореха слишком прыток, - продолжал Белянчиков. - И пистолет впридачу...

- Все здесь не случайное. - Корнилов взял снимки, внимательно разглядывая их. - Вот только парень с выпученными глазами, похоже, попал в историю случайно.

- Ты веришь, что он не знал, на что шел? - спросил Белянчиков. Когда они оставались вдвоем, всегда переходили на "ты". Как-никак проработали вместе около двадцати лет.

- Веришь, не веришь! - недовольно, не отрываясь от снимка, пробормотал полковник. - Вот ты все проверишь, а там будет видно. - Он не любил, когда кто-нибудь из сотрудников цеплялся за высказанное им предположение и делал его рабочей версией.

Наконец он поднял голову, посмотрел на майора.

- Как ты думаешь, знает этот тип. - Корнилов постучал пальцем по фотографии, - что у нас в наличии только его затылок, а не полный портрет?

Белянчиков нахмурился.

- Ну и вопросик! Я об этом не подумал.

- Подумай! - сказал Корнилов. И добавил: - Ты обрати внимание на окно.

Окно было высокое, без переплетов, из одного стекла. И на поверхности этого стекла, как в мутном зеркале, Белянчиков разглядел искаженные до неузнаваемости тени четырех человек, отразившихся при вспышке блица. Четырех! Значит, неизвестный, хоть и ускользнул из-под объектива фотоаппарата, но был в тот момент еще в комнате.