Елена Артен - Гипноз

– А ты так уверен, что его убили? Шёл, споткнулся или поскользнулся, упал в воду, утонул – почему нет? Вполне реальная картина. Или результаты экспертизы уже известны?

– Пока нет, но я нутром чую, что здесь что-то нечисто. Во-первых, что бы молодой человек делал на краю пруда ночью? Даже, допустим, нашёл он какое-то там дело, но как можно было, поскользнувшись и упав в воду, не схватиться за тот же самый край?

– Дезориентация, а потом – не доплыл.

– Да брось! Я ночью пересмотрел его досье – ещё в детстве он занимал призовые места на конкурсах по плаванию. А тут – упал в воду и забыл, как плыть?

– Может, ударился, потерял сознание? На теле были удары? – допытывался Максим, который не выезжал на осмотр места происшествия.

– Была большая ссадина на голове, – замялся Костя, уже слыша в своей голове ответ собеседника.

– Ну вот! Говорю же – не напрягайся, – облегчённо выдохнул Макс и немного криво пошутил. – Ты слишком быстро придумываешь версии – тело ещё не успело остыть.

– Но рядом на площадке с травой как будто две борозды, проложенные ногами человека, которого могли тащить.

– Не забивай себе голову, друг: таких следов у прудов в летний день может быть уйма. По крайней мере, дождись заключения экспертов-криминалистов, – подмигнул Максим. – А, кстати, раз ты пытаешься найти точки соприкосновений с тем делом и уже просмотрел все досье персон, зачем помощнице-то своей их всучил?

– Для общего развития. Пусть тренируется и мне не мешает, – пожал плечами Костя.

– Понятно, молодцом! – похлопал по плечу следователя Максим и забежал в другой кабинет.

«А номера с телефона погибшего уже проверили?», – хотел вдогонку ему крикнуть Костя, но махнул рукой.

– Не клиника, а дежурная часть какая-то, – недовольно пробурчал следователь, когда они со Светой вошли внутрь здания с огромной пафосной вывеской: «Твоё Я». Их поприветствовал дежурный, одетый далеко не в медицинский халат, а скорее в военную форму. Он долго и пристально всматривался в удостоверения, показанные вошедшими, словно вчитываясь в каждую букву, а потом всё-таки пропустил.

По длинным коридорам иногда проходили сотрудники клиники, и что-то внутри Кости даже тоскливо подумало: «Вроде похожи на обычных людей…», но радости эта мысль не прибавила, а, скорее, включила новый уровень осторожности следователя из-за диссонанса: здание казалось пустым, холодным из-за окружающего белого цвета, а эти люди в белых халатах, проходя, улыбались так, будто не видели эту несвойственную человеческому существу пустоту и холод.

Возле двери с табличкой из позолоченного металла, гласящей: «Кабинет Дмитрия Никифоровича Зверева, Вашего психоаналитика», пришлось задержаться – секретарша, обитающая в этом коридоре и сидящая за табличкой «Анастасия» у двери начальства, попросила подождать, немного подозрительно глядя на пришедших. С особенным недовольством она посмотрела на Светлану: та пыталась сохранять серьёзный вид, приличествующий ситуации, но это плохо удавалось – на фотографии в досье врач был весьма хорош собой, да и сама информация о нём весьма заинтриговала незамужнюю девушку. А вдруг?..

– У Дмитрия Никифоровича сейчас клиент. Он ждал вас немного ранее, – недовольно сказала Анастасия, указывая на дорогой кожаный диван, где можно было подождать.

Света с удовольствием погрузилась в это ощущение роскоши и дороговизны, но Константин Михайлович, галантно улыбнувшись и чуть поклонившись, ответил:

– Разве я могу сидеть, когда рядом находится такая прекрасная сотрудница клиники!

Анастасия скрыла довольную улыбку, но в её глазах мелькнул проблеск удовлетворения. И действительно, красота была вполне неоспоримым качеством девушки, облачённой в этот день в голубую летящую кофточку и модную юбку. Последнюю гость, конечно, не видел, но, чтобы ему удалось оценить хотя бы изящные туфельки, секретарша как бы невзначай вытянула ноги из-под стола.

Света, уже пару недель не получавшая комплиментов от дотошного начальства, постоянно требующего от неё каких-то результатов работы, от обиды чуть не усмехнулась, но вспомнила, что Константин Михайлович дорожит своими своеобразными методами, в том числе и этим: «Чтобы получить доступ к информации, не жалей комплиментов для дам и стань своим в доску у мужчин».

– А как долго длится сеанс у мастера? – продолжал он, скользнув взглядом под стол.

– Обычно около часа, если нет других предпочтений клиента. Но я не могу об этом говорить: это всё – конфиденциальная информация, – засмущалась Настя.

– Конечно, я понимаю, – кивнул Костя. – Мужчина платит, мужчина заказывает время…

– Там женщина, – негромко, чтобы поддержать разговор, ответила секретарь. Её глаза всё ещё блестели от удовольствия: нечасто на работе с ней обращаются, как с умной женщиной, которой можно полюбоваться и с которой можно поговорить. Обычно приходят или уставшие люди, платящие за то, чтобы выслушали их печали, или агрессивно-нервные, желающие за деньги вылить на других недовольство жизнью.

– Какие же у вас, у красавиц, могут быть неприятности? Разве что муж купит розы не того цвета?

– Ой, что вы! Я вообще пока не замужем! – зарделась от удовольствия Настя. – А там женщина – так вообще в разводе уже лет семь. И всё ходит сюда, ходит. Уже три года как ходит… Ой, но чур – я вам об этом не говорила!

– Что вы! А вы сами давно здесь работаете?

– Уже три месяца.

– А предыдущий секретарь куда делся? Помню, здесь была девушка… Инна, кажется?

– А вы её знали?

– Заочно: коллеге пришлось побывать у вас пару лет назад.

– А что тогда случилось? Он с женой поссорился?

– Да нет, Настенька. Позволите так вас называть? – уточнил он по ходу разговора и получил утвердительный ответ. – Тогда одна девушка с собой покончила. А так как она посещала Дмитрия Никифоровича, пришлось к нему походить – выяснять, что да как, какое состояние у неё было, раз она на сеансы к нему записывалась.

– А, понимаю, – кивнула Настя. – Да, я слышала об этой истории. Ужасное дело. Бедная девочка. Всего двадцать шесть ей было, кажется…

Дверь кабинета медленно открылась, за ней появились продолжающие прощаться стильный мужчина в элегантном костюме и белокурая женщина с немного потерянным взглядом. Она всё жала и жала ему руку, пока он другой отворял ей дверь.

– И звали её… звали её…

– Екатерина Зосимова! – не выдержала жеманства секретарши Света.

– Что? – руки женщины, не отпускающие врача, задрожали, а сама она, резко обернувшись, с появляющимся в глазах ужасом переводила взгляд со Светы на Настю и обратно.

– Точно, Екатерина Зосимова! Вспомнила: погибла, выпав из окна дома на парковку для машин, – мне об этом говорили! – перебила помощницу следователя секретарша, не желая уступать пальму первенства в разговоре.