Питер Мэй - Локдаун

Но мистер Смит сказал, что любое происшествие с ведущим дело полицейским только привлечет ненужное внимание. Да и, в конце концов, нельзя так драться – всем скопом на одного. Вшестером. Так нечестно. А Пинки всегда вставал на сторону притесняемых. Ему нравилось смотреть, как человек побеждает, когда все против него. Он наблюдал за разворачивающимися на балконе событиями, но не мог как следует прицелиться. Макнил – молодец, ему удалось удрать вниз по лестнице, и когда молокососы высыпали на открытое пространство, они стали легкой добычей. Пинки сполна насладился их оцепенением. А потом страхом. А Макнил? Любо-дорого смотреть. Приятно вернуть человеку жизнь. Почти так же приятно, как и отнять ее. Но самое чудесное – это смятение Макнила. Полное непонимание происходящего. Он понятия не имеет, почему до сих пор жив. И никогда не поймет.

Пинки поднял винтовку и начал медленно и методично разбирать ее, с любовью протирая каждую деталь промасленной тряпочкой, чтобы поместить на свое место в выстланном фетром футляре. Говорят, иногда глушитель уменьшает точность выстрела на дальних дистанциях. Но Пинки никогда такого не замечал. Он никогда не стрелял, если существовал риск промахнуться. И никогда не промахивался.

Если работа стоит того, чтобы ее сделать, то делать нужно как следует.

Он дорожил простыми ценностями, которым учила его мать. Она была мудра не по годам. Но совершила лишь одну ошибку – выбрала не ту компанию. Вереница мужчин, проходивших через их дом, не всегда обращалась с ней достойно. Пинки помнил ее крик той ночью, когда это случилось. Ей не хватило здравости суждений. Но Пинки предпочитал думать, что она просто слишком доверчива. Всегда видела в людях только лучшее. В особенности в своем мальчике, своем драгоценном сыночке.

Он оглядел комнату квартиры на десятом этаже, угасающий свет дня неяркими полосками падал на заваленный мусором пол. Свидетельство того, что квартиру время от времени навещали торчки или бомжи, – смятые пивные банки и окурки, куча грязного тряпья в дальнем углу, матрас на полу. Может, эти сумеречные люди вернутся, когда стемнеет. Пинки не улыбалась мысль столкнуться здесь с ними. Кто знает, какую заразу они переносят. А Пинки был на редкость брезглив. Предпочитал поменьше контактировать с людьми. Даже просто находясь в таком месте, он ощущал себя грязным. Как только будет возможность, нужно сразу же принять душ и переодеться.

Но пока что он здесь застрял – пока поблизости торчит Макнил. Пинки захлопнул полированный футляр, хранящий детали его профессии, и приготовился ждать.

Прошло почти двадцать минут до прибытия легавых и скорой, а также фургона без опознавательных знаков с двумя мужчинами и женщиной в белых защитных костюмах, странно светящихся в сумерках. Пинки смотрел, как с ними разговаривает Макнил, они забрали трупы двух юнцов, а потом повернулись в направлении, которое Макнил указал пальцем. На мгновение Пинки почувствовал себя выставленным напоказ, словно они его видят, и отпрянул от заколоченного окна. Чистые рефлексы. Но, конечно же, его никто не видел.

Включились уличные фонари, и начали быстро сгущаться сумерки. Появились и огни в нескольких обитаемых квартирах квартала, перепуганные жильцы вглядывались в сумрак, а потом задергивали занавески и включали телевизоры, чтобы отгородиться от реального мира.

Когда Пинки снова посмотрел на улицу, Макнил уже шел к своей машине. Пора сматываться. Он забрал вещи и поспешил вниз по пустынной лестнице. Когда он вышел на площадку позади дома, предназначенную для машин жильцов, машина Макнила уже поворачивала за угол в конце улицы. В холодных сумерках расплывались габаритные огни.

Пинки погрузил футляр в багажник и завел «БМВ» мистера Смита. Мотор мягко заурчал, приятно скрипнули кожаные сиденья. Он слегка притормозил перед «лежачим полицейским» в конце дорожки, ведущей на улицу позади дома. Свернул налево, потом еще раз налево, и удовлетворенно выдохнул при виде габаритных огней машины Макнила впереди. Если повезет, коп приведет его прямиком к Казински, и бессмысленные жизни тех двух молокососов в конце концов послужат цели, хотя и после смерти.

На Кеннингтон-роуд было темно, свет из окон полицейского участка падал на пустынную улицу, отражаясь от темных витрин магазинов и ресторанов напротив.

Лейн взмахом руки пригласил Макнила сесть и закрыл дверь. Теперь в комнате детективов было больше народа. Скоро семь часов – пересменок. Кратковременное скопление копов и административного персонала, встречающих друг друга только изредка, когда меняются местами. И всего через несколько минут по всему городу начнется комендантский час. Сигнал для большинства людей запереться дома на ночь и ждать утра. А для других – сигнал выползти под прикрытием темноты, чтобы мародерствовать и крушить. В такое время лучше на улице не находиться.

Последние два часа Макнил писал рапорт по найденным в парке Архиепископа костям и двум застреленным подросткам у дома на юге Ламбета. Лейн только что закончил читать рапорт, на кончике его носа до сих пор громоздились очки в форме полумесяца.

– Странно, – покачал головой он. – Охренительно странно.

– Что именно?

– Эта застреленная шпана. Не просто случайный выстрел, а какой-то маньяк с винтовкой. Работа настоящего профи. Профессиональное оружие в руках профессионала. – Он оценивающе уставился на Макнила. – Думаешь, тут есть связь?

– С Казински? – Лейн кивнул, и Макнил покачал головой. – Это вряд ли. Никто не знал, что я туда поеду и по какой причине.

За эти часы у него было время на раздумья, и все выглядело пугающе. Кто-то спас ему жизнь, застрелив тех парней, чтобы они не забили его насмерть монтировками и бейсбольными битами. Без этого кого-то Макнил сейчас лежал бы на столе Тома Беннета в анатомической вместо тех юнцов. Он даже представил, какое удовольствие это доставило бы Беннету.

– Так что же, у тебя просто появился ангел-хранитель, а? – сказал Лейн.

Макнил лишь пожал плечами. С какой легкостью тот снайпер мог бы пристрелить и его. Из какой-нибудь пустой квартиры напротив, откуда он наверняка наблюдал, вероятно, еще до приезда Макнила. Но кого он там выслеживал? Какого черта там делал?

При обычных обстоятельствах квартал перекрыли бы и обыскивали квартиру за квартирой, пока не найдут то место, где прятался снайпер. А потом судмедэксперты прочесали бы все вокруг в поисках мельчайших улик, оставленных на месте преступления. Но сейчас у них просто не было для этого людей, а приближение темноты и комендантского часа усугубляло проблему. Возможно, Лейн устроит хоть какой-то обыск утром. Но в любом случае, Макнила это уже не касается. Через двенадцать часов он уже не будет полицейским, а станет бывшим копом, бывшим отцом, бывшим мужем. Все осталось в прошлом, а впереди одна лишь неопределенность.