Майкл Крайтон - Государство страха

Тем временем участки суши, плавающие на огромных тектонических плитах и подвергающиеся воздействию океанских течений, сложились в определенную конфигурацию и образовали так называемые материки. Лишь тогда наша планета начала по-настоящему охлаждаться. Первые льды появились два миллиарда лет тому назад.

На протяжении последних семисот тысяч лет наша планета находилась во власти ледникового периода. Он характеризовался наступлением и отступлением ледников. Никто пока что не нашел научного объяснения тому факту, что через каждые несколько сотен тысяч лет нашу планету покрывают льды, что примерно каждые двадцать тысяч лет они наступают, пусть незначительно. Последнее наступление произошло двадцать тысяч лет тому назад, так что скоро начнется следующее.

Даже сегодня, спустя пять миллиардов лет, наша планета остается на удивление активной. На Земле насчитывается пятьсот вулканов, извержение происходит в среднем раз в две недели. Землетрясения же происходят непрестанно, полтора миллиона за год; среднее землетрясение силой 5 баллов по шкале Рихтера происходит каждые шесть часов, а сильное, разрушительное — раз в десять дней. Цунами проходят по бассейну Тихого океана раз в три месяца.

И в атмосфере нашей тоже происходят самые активные процессы. Каждую минуту над планетой гремят пять тысяч гроз. Каждую секунду в землю ударяют одиннадцать молний. Каждые четыре дня происходит сильнейший циклонический шторм в сотни миль в диаметре. Он проносится над океаном и вызывает сильнейшие разрушения на суше.

И мерзкие маленькие обезьяны, называющие себя человеческими существами, не в силах противостоять этим явлениям. Им остается только бежать и прятаться. И эти обезьяны не имеют никаких оснований и права воображать, будто они как-то могут влиять на происходящие в атмосфере процессы. Глупое, наивное заблуждение. Контролировать климат человек не в состоянии.

И печальная реальность состоит в том, что они должны убегать от цунами и штормов.

— Ну, чем теперь будем заниматься?

— Я скажу, чем мы должны заниматься, — ответил Мортон. — Ты продолжишь работать на меня. Я собираюсь основать новую природоохранную организацию. Надобно придумать ей название. Не хочу, чтобы оно было претенциозным, чтобы в нем использовались такие слова, как «мир», «ресурсы», «защита», «дикая природа», «сохранение», «фонд» и прочее в том же духе. Эти слова можно нанизывать одно на другое в любой комбинации. «Мир дикой природы». «Фонд сохранения земных ресурсов». «Фонд защиты ресурсов дикой природы». «Фонд защиты мировых ресурсов». Какие-то ненастоящие все названия. Искусственные. Нужно что-то простое и новое. Честное и недвусмысленное. Я тут было подумал, может, такое? «Изучи проблему и реши ее». Правда, никакого акронима тут не получится. Но, возможно, это даже плюс. Наймем ученых, разного рода исследователей, экономистов, инженеров. Ну и еще нам нужен хотя бы один юрист.

— И чем же будет заниматься эта организация?

— О, работы непочатый край! К примеру, до сих пор никто толком не знает, как ее сохранять, эту дикую природу. Попробуем определить себе фронт работы, будем изучать эту проблему на разного рода участках с природой в ее первозданном виде и вырабатывать новый подход, новые стратегии управления. Затем пригласим независимых экспертов, попросим их оценить нашу деятельность, а уже потом модифицируем стратегию, если в том будет нужда. И повторим свои попытки. Никто прежде даже не пытался заняться чем-либо подобным. В конце концов, мы накопим необходимые данные и, надеюсь, научимся правильно управлять такими землями, поддерживать их экосистему в первозданном виде. Сохранить их нельзя. Сама постановка вопроса неверна, когда речь идет о сохранении. Ведь все в природе непрерывно меняется. Но управлять этими процессами можно, если, конечно, знаешь, как это делать. Пока что никто этого не знает. Так что я повторяю, работы непочатый край. И еще одна очень важная область: управление сложными комплексными экосистемами.

— Что ж, хорошо…

— А уже затем займемся более глобальными проблемами. Одна из основных причин разрушения окружающей среды кроется в бедности. Голодающим людям плевать на загрязнение среды. Их беспокоит только одно: где бы раздобыть еды. Знаешь, сколько людей в мире сейчас голодает? Полмиллиарда человек. Свыше полумиллиарда обходятся без чистой воды. И мы должны выработать новые системы доставки, проверить их в действии, обкатать, опять же получить заключения экспертов, ну и затем уже запустить в действие.

— Да, задача не из легких.

— Задача сложна только в том случае, если ты представляешь правительственное агентство или какую-то идеологию. Но если ты просто хочешь изучить проблему, а затем решить ее, то все получится. Это должна быть частная инициатива. Частный фонд, частные земли. Никакой бюрократии. Административный аппарат должен составлять лишь пять процентов от общего числа работников. Все остальные — «в поле», заняты основным делом. Превратим исследование окружающей среды в бизнес. И будем получать очень неплохой урожай.

— Неужели то же самое не пришло в голову кому-то еще?

— Шутишь, что ли? Ведь это слишком радикальный подход. И потом, все эти природоохранные организации старые, сам знаешь. Им по тридцать, сорок, а то и пятьдесят лет. У них большие здания, непомерно раздутые штаты, огромные долги и обязательства. Возможно, в прошлом они и отвечали твоим самым смелым юношеским мечтам, но теперь взгляни в лицо фактам. Они стали частью истеблишмента. А любой истеблишмент всегда стремится к одному: сохранить свой статус-кво. По-другому здесь просто не бывает.

— Ну ладно. Что еще?

— Еще одна серьезнейшая проблема — сделать высокие технологии доступными. Тогда страны третьего мира смогут совершить стремительный рывок в своем развитии. Максимум, на что они пока способны, это отказаться от кабельных телефонных линий и перейти на сотовую связь. Этим все и ограничивается. Но до сих пор никто всерьез не занимался вопросом внедрения высоких технологий, не анализировал, как все это должно работать, каким образом можно обойтись без неизбежных в таких случаях издержек. И еще проблемы использования новых видов энергии. Да, ветряные электростанции — это прекрасно в том случае, если ты не птица. Ведь эти штуковины есть не что иное, как гигантские гильотины для птиц. Впрочем, вполне возможно, их все равно придется строить. Но люди не знают, что и думать обо всех этих штуках. Они только восхваляют или осуждают. Никто не проверяет, не испытывает всерьез. Никто не осмеливается решать все эти проблемы, поскольку решение, видите ли, может противоречить твоей философии. А большинство людей цепляются за свои верования, считают их более важными, нежели преуспеяние в этом мире.