Евгений Кукаркин - Я - Кукла. Сборник повестей

Подошел к буфету и, отодвинув стекло, вытащил фужер. Лидия упала на диван. Губы ее начали трястись.

— Вот, — я налил фужер и протянул ей.

— Нет, нет, — вскрикивала она.

— Ты хочешь, что бы я это сделал силой. Я это сделаю и малость попорчу твое прекрасное личико.

— Я говорила генералу, что он все равно достанет. А тот все успокаивал. Дура, уехать надо было. А где Михаил? — вдруг опомнилась она.

— Отдыхает, — ответил я.

— Ну и пусть, — она схватила фужер и с отчаянием опрокинула его содержимое в рот. — Ну и пусть, — повторила она.

Раздвинув ресницы, по щекам потекли слезы. Она откинула голову на валик и затихла. Я пошел к ней и, в этот момент, задел бедром стол. Фужер, стоящий на краю стола, покачнулся и упал на пол, с громким грохотом взрыва. Лилия подпрыгнула на диване.

— А…А…А…, - ее голова неестественно повернулась и большие глаза застыли над приподнятыми ресницами.

— Лилия, — позвал я. — Лилия.

Она не шевелилась. Я схватил ее за руку, пытаясь нащупать пульс. Пульса не было.

— Что же это такое? Что же это? Ведь там ничего не было. — бормотал я.

На меня наступила какая- то апатия, мне стало все безразлично. Я вышел в коридор и заглянул в ванну. В ванне неподвижно лежало тело Мишы. Открыл дверь на лестницу и вышел из дома.

Ноябрь 1993 г. Сербия. Белград.

— А как погиб следователь Костромин?

— Нелепо. Чтобы выехать за границу, мне сделали документы второго шофера в Трансагенстве. Мы должны были представить груз в городскую таможню перед отправкой в Италию. И вот в таможне, на втором этаже парадной лестницы, я столкнулся нос к носу со следователем. Он меня узнал сразу.

— Воробьев вы живы? Как вы здесь оказались? — спросил он.

— Работаю. Но простите, я спешу.

— Нет стой, — сказал он, загораживая дорогу.

Я не рассчитал свою силу и он покатился с лестницы вниз головой. Когда подбежал к нему, шея его была неестественно вывернута и я понял, он мертв. Народу на лестнице было немного, никто, судя по всему, ни чего не понял. Я закричал: «Врача. Срочно врача.» — и ринулся на выход. Ни кто даже не подумал задержать меня.

Так как штамп в декларации о досмотре груза я получил, мы тут же поехали в Италию.

— Вам знаком снайпер, которого вы захватили?

— Да.

— Почему же вы его не ликвидировали. Вы же знали, что он вас раскроет, а это значит, вам грозят большие неприятности.

— Да знал. В спецлагере я висел на волосок от смерти и, в какой- то степени, ее присутствие не только продлило мне жизнь, но и спасло ее. Это была благодарность. И, потом, я все же надеялся на благополучный исход. А когда я попал сюда, то понял, что я здесь нужен и это тоже вполне устраивает тех, кому служу.

— Хорошо. Пока отойдем от этого вопроса. Ваш шеф, у которого вы служили раньше, а так же некоторые лица других группировок, которые вас знали, погибли. Самое странное, мы не нашли ваших следов в этом деле. Что же произошло?

— Я помогал разрабатывать некоторые операции по их уничтожению. Но сам не участвовал. Мне удалось столкнуть лбами эти две группировки. И там началась кровавая каша. Были третьи, более молодые силы, которые были заинтересованы в ослаблении своих противников. Эти силы выделяли своих ребят и я, под видом противоположной стороны воюющей группировки, устраивал резню ее противников. Потом наоборот, я натравливал ребят на другую сторону, вопя на всех перекрестках, какие кровожадные то те, то другие.

— Вы сказали в ослаблении противников, а почему не уничтожении? Было бы проще, захватить их кормушку и делу конец.

— Некоторые кланы просто неистребимы и, зная систему пополнения их рядов, это просто, обрести себя на длительную войну. Особенно это касается закавказских кланов.

— Могли бы вы сказать, за что вы уничтожили своих противников? Или по другому, не могли бы вы объяснить причины уничтожения людей?

— Лидия и следователь были случайностью. Лидию я хотел пугнуть, она отделалась бы разбитой мордочкой, а вот следователь, здесь все несколько запутанно. Дело в том, что этот следователь был из КГБ. В ходе работы со мной, он применял приемы садиста. Меня он пытал, мучил и еще при нем я еще высказывался, что если буду жив, его удавлю. О нем я как- то не вспомнил, когда вырвался из лагеря, а когда увидел в таможне, то подумал, что он неспроста здесь и я попался, что это облава и когда он встал поперек, я просто отпихнул его и постарался удрать. В отношении моего шефа и остальных- эти меня продали, причем дважды. Первый раз, когда во время разборок, всю вину своих провалов свалили на меня и пытались за это убить. Второй раз, когда я был взят, меня ни кто не выкупил. Даже этого паршивого черномазого, из- за которого разгорелся весь сыр- бор, мафия сумела выкупить и спасла от смертной казни. Меня же ни мой шеф, ни кто другой, даже, не пытались этого сделать.

— Вы говорили о третей стороне, которая участвовала в этих разборках. Кто это?

— Молодежь. Новое хищное, еще более изощренное поколение преступников, которое стремится захватить все рынки сбыта, столкнув старых «воров в законе», находящихся у власти. Я думаю, все группировки, что поделили сейчас власть, со временем попадут под их влияние. Поверьте, они уничтожат всех конкурентов и будут владеть городами и областями.

— Полковник, у меня к лейтенанту вопросов больше нет. У вас, наверно, есть что-нибудь к нему.

— Да, пока, тоже ничего. У вас лейтенант есть ко мне какие-нибудь вопросы? — обратился он ко мне.

— Да. Я прошу увольнительную и вашего разрешения съездить в город…. в госпиталь к своему другу. И еще, нельзя ли устроить мне свидание в тюрьме с Гердой Калниш.

Они переглянулись.

— Хорошо. По поводу, увольнительной, я ее вам дам, а вот с Калниш, придется подождать. Мы устроим когда-нибудь вам свидание. Обещаю. Еще что-нибудь?

— Полковник, можно ли сохранить ей жизнь.

— Вы много хотите, лейтенант. Она наемник и, по законам нашей страны, ей обеспечена смертная казнь. Суд рассмотрит и решит ее судьбу.

— Она сломалась. Для женщины такие удары, это перелом на всю жизнь.

— Не будем устраивать дискуссию по этому вопросу. Все. Идите.

Декабрь 1993 г. Сербия. Больница в городе….

Я прибыл в уже знакомую больницу и обратился в справочную.

— В какой палате Шипов А.?

— Шипов А. Состояние удовлетворительное. Температура 36,9. Палата 7, хирургическое отделение, второй этаж по лестнице направо, — затараторила медсестра.

— Скажите, а работает здесь медсестра, ее звать Мила. Фамилии, к сожалению, я не знаю.

— Справку о медперсонале не даем, — фыркнула она.

Ну как в России — подумал я.

Порывшись в вещмешке, я вытащил большое яблоко и положил его ей на окошко.