Чингиз Абдуллаев - Шпионы, не вернувшиеся с холода

Полковник Витовченко в этот день приехал на встречу со своим старым знакомым, чтобы договориться с ним о небольшом интервью для одного из американских изданий. Иногда он соглашался ради небольшого гонорара придумать очередную историю или рассказать о кознях бывшего КГБ. Правда, платили немного, но это были деньги, в которых он так нуждался. Его знакомый — Анри Ланьель, мужчина без определенного возраста, которому можно было дать и пятьдесят, и шестьдесят, и все семьдесят. Он красил волосы в какой-то неприятный рыжеватый цвет. Всегда носил яркие пиджаки и был больше похож на сутенера средней руки, чем на солидного бизнесмена. Впрочем, бизнесменом он никогда и не был. Он был журналистом, осведомителем полиции, крупье в казино, продавал автомобили, владел небольшой туристической фирмой. Одним словом, занимался всем, чем можно, так и не сумев сколотить достаточно капитала на жизнь. Вдобавок ко всем своим проблемам он был импотентом, и последние тридцать лет его мало интересовали женщины. Может, поэтому он их так люто ненавидел.

Ланьель появился в кафе, опоздав на двадцать пять минут. Виктор Витовченко зло смотрел на часы. Его знакомый никогда не отличался особой пунктуальностью. Вот и теперь он появился, одетый в какую-то замшевую куртку непонятного буро-серого цвета и серые брюки в крупную клетку. На шее у него был красный шарф.

— Вы опоздали, — зло заметил Витовченко.

— Знаю. — Ланьель взглянул на часы. — Я приехал почти вовремя. Вы знаете, какие сейчас пробки в городе? Мне еще повезло, что мы так быстро проскочили. Официант, мне кофе. Капучино, пожалуйста.

— Когда у нас интервью? — уточнил Витовченко.

— Интервью откладывается, — вздохнул Ланьель.

— Как это откладывается? — не понял Витовченко. — Вы с ума сошли? Я приехал сюда ради этого дурацкого интервью. Вы же сказали мне, что все решено.

— Это сказал не я, — быстро заметил Ланьель, — это сказал мне мой знакомый американский журналист. Он думал, что вы действующий сотрудник КГБ, а когда я сказал, что вы уже не работаете почти десять лет, он быстро извинился и ушел. Им нужны действующие сотрудники, а не бывшие.

— Действующих сотрудников КГБ нет, — повысил голос Витовченко, — хватит говорить глупости. КГБ не существует уже шестнадцать лет. Вы все время меня обманываете, Ланьель. Думаете, что я позволю меня так дурачить. Может, хватит уже ваших дурацких трюков. И почему вы так одеваетесь? С вами никто не захочет иметь дело. Нельзя всерьез воспринимать человека в такой разноцветной одежде.

— Чем вам не нравится моя одежда? — обиделся Ланьель. — Я чувствую себя нормально. И мне так нравится.

Официант принес ему заказанный кофе.

— Ну и ходите как попугай, — зло сказал Витовченко, — а я больше не хочу иметь с вами никаких дел. Вы мне просто надоели, Ланьель. И учтите, что сегодня за кофе будете расплачиваться вы.

— Вы еще и жадина, — вздохнул Ланьель. — Почему вы все такие неблагодарные? Я столько для вас сделал, а вы не хотите даже угостить меня чашечкой кофе.

— Не угощу, — грубо ответил Витовченко, — и вообще я думаю, что нам нужно раз и навсегда прекратить наши отношения. Вы не очень серьезный человек, мистер Ланьель.

— Вы неблагодарный человек, — всплеснул руками француз, — я столько для вас сделал! Благодаря мне вы дали интервью четырем американским и французским изданиям. Вы теперь самый популярный человек на Британских островах.

— Еще скажите, что меня любят, как покойную принцессу Диану, — перебил его Витовченко. — Я ухожу, Ланьель. И больше мне не звоните.

— Подождите, — остановил его француз, видя, как он пытается подняться, чтобы уйти, — у меня есть к вам важное дело. Очень важное, господин Витовченко. Не уходите. Выслушайте меня. У меня появился итальянский друг, который~ Подождите, не уходите. Он предлагает очень интересный проект. Дело в том, что у него~ Ну подождите. Послушайте меня хотя бы еще немного. Он собирается опубликовать статью о сотрудниках КГБ, работающих в Италии. И ему нужен консультант. Если вы согласитесь, он готов заплатить. Честное слово. Пять тысяч долларов. Даю вам слово. Я возьму с вас только сорок процентов.

— Идите к черту, — поднялся Витовченко.

— Хорошо. Тридцать пять. Не уходите. Я согласен на тридцать. Честное слово заплатит. Большие деньги. Ему действительно нужна ваша консультация.

— Пять тысяч долларов? — переспросил Витовченко, остановившись.

— Полторы мои, остальные ваши, — быстро подсчитал Ланьель. — Если согласны, то заплатите за кофе, и мы поедем к нашему знакомому. Он очень вами интересовался.

Витовченко пробормотал по-русски ругательство. Затем подозвал официанта и расплатился за кофе. Через полчаса они уже направлялись на встречу.

— Как зовут вашего придурка? — осведомился Витовченко, когда они разместились на заднем сиденье черного английского такси.

— Сеньор Альтафини, — сообщил Ланьель. — А почему вы решили, что он придурок?

— С вами может иметь дела только законченный идиот, — ласково сообщил Витовченко.

— Я даже не знаю, когда мне нужно на вас обижаться, а когда смеяться, — недовольно сказал Ланьель, отодвигаясь в угол.

— Всегда обижайтесь. Так будет надежнее, — посоветовал Витовченко.

Ланьель обиженно умолк. Через полчаса они были уже на месте. В отеле «Шератон» их уже ждали. На этот раз Ланьель не обманул. За помощь в подготовке материалов Витовченко действительно получил три с половиной тысячи долларов. Ланьель забрал свои «комиссионные». Ни один из них даже не подозревал, что встреча с итальянским журналистом станет роковой для обоих.

В этот день его вызвал к себе генерал Попов. И предложил отправиться в Государственную Комиссию.

— Они просили прислать им толкового специалиста из наших преподавателей, — пояснил Попов. — Мы посоветовались и решили, что вы самая подходящая кандидатура, полковник Караев. Мы откомандируем вас в распоряжение ГТК. У вас есть вопросы?

— Нет. — Тимур знал, что сам Попов тоже был членом организации. И поэтому такой срочный вызов в Комиссию его не удивил. Караев помнил, что во главе организации стоит глава Комиссии. А Попов являлся заместителем начальника Академии ФСБ. Поэтому полковник Караев кивнул и вышел из кабинета. Уже через два часа он был в кабинете Большакова. А затем они долго спускались вниз, чтобы остаться в одном из тех помещений, где их не могли услышать ни свои, ни чужие. Оба уселись в мягкие кресла, в которых не было металлических частей. Считалось, что такие кресла хуже отражают звуковые сигналы.

— Мне сообщили об операции в Италии, — сразу начал Большаков. — Вы очень удачно вписались в нашу организацию полковник Караев. Я начинаю испытывать чувство гордости. Ведь вы мой своеобразный «крестник». Это с моей подачи вас приняли в организацию.