Стивен Кинг - Долорес Клэйборн

Три нарушения — и ты уволен, такое было правило, без всяких исключений, и из-за этого я перевидала в ее доме уйму людей за эти годы. Я не раз слышала, что работать у Донованов все равно, что попасть в эти дурацкие вертящиеся двери. Можно прокрутиться один круг, два, может быть, даже десять, но в итоге все равно вылетишь на мостовую. Так что, когда я пришла к ней первый раз — это было в 49-м, — я шла, как в пещеру к дракону. Но все оказалось не так уж страшно. Там можно было работать, если смотришь в оба. Я это могла, и тот хмырь тоже. Но надо было все время быть начеку — она была не дура и знала о нас, островных, куда больше, чем другие дачники. И придиралась — постоянно, до самой болезни и даже потом. Это было ее хобби.

«Что тебе здесь надо? — спросила она меня в первый же день. — Думаешь таскать сюда свою дочку и закатывать семейные ужины?»

«Миссис Коллун согласна присматривать за Селеной четыре часа в день, — ответила я. — Этого мне вполне хватит, мэм».

«Мне тоже, как и было написано в объявлении — если ты его, конечно, читала», — она показала мне свой острый язычок, только показала. Резать она начала потом. Помню, она тогда вязала. Она вообще вязала, как машина — пару носков в день без проблем, даже если начинала в десять часов. Правда, она говорила, что для этого нужно настроение.

«Да, мэм, — сказала я, — читала».

«Меня зовут не «Дамэм», — сказала она, откладывая свое вязанье. — Вера Донован. Ты должна звать меня «миссис Донован» — во всяком случае, пока мы не познакомились поближе, — а я буду звать тебя Долорес. Ясно?»

«Да, миссис Донован», — сказала я.

«Ладно, для начала неплохо. А теперь ответь мне на один вопрос. Какие у тебя планы на будущее?»

«Я хочу подзаработать денег к Рождеству, — сказала я. Я давно уже приготовилась к такому вопросу. — А если мне у вас понравится, то могу остаться и дольше».

«Если ей у меня понравится», — повторила она, подняв глаза к небу, будто услышала невесть какую глупость — как может кому-то не понравиться у великой миссис Донован?

Потом она передразнила: «Денег к Рождеству! — и еще раз, глядя на меня в упор. — К Рожж-десс-тву!»

Похоже, она решила или услышала от кого-то, что у меня нелады в семье, и я хочу укрыться у нее в доме, и хотела, чтобы я покраснела и опустила глаза. Но я не сделала ни того, ни другого, хотя мне было всего двадцать два. «Деньги к Рождеству» — и все, я стояла на своем, сколько бы она надо мной ни издевалась. Только много позже я призналась самой себе, почему я пошла тогда туда, в пещеру к дракону: я хотела хоть как-то возместить те деньги, которые Джо за неделю пропивал и проигрывал в покер с другими. В то время я еще верила, что любовь между мужчиной и женщиной сильнее, чем любовь к выпивке и покеру, что она должна расти и расти, как сливки в бутылке с молоком, до самого верха. В следующие десять лет я узнала об этом побольше. Жизнь — горькая школа, так ведь?

«Ладно, — сказала Вера, — дадим друг другу шанс, Долорес Сент-Джордж… хотя, даже если ты удержишься у меня, скоро ты опять забеременеешь, и тогда нам уж точно придется расстаться».

На самом деле я уже два месяца была беременна, но это из меня не вытащили бы и на мустанге. Мне нужны были эти десять долларов в неделю, и я их получила, и можете мне поверить, отработала каждый цент сполна. Лето прошло, и после Дня Труда Вера спросила, не соглашусь ли я приглядывать за домом, когда они уедут обратно в Балтимор, — кто-то же должен содержать такой громадный дом в порядке, ясное дело, — и я согласилась.

Я приглядывала за ним до самого месяца, когда родился Джо-младший, и вернулась снова, когда его еще не отняли от груди. На лето я оставляла его с Арлин Коллун — Вере совсем не нужен был плачущий малыш в доме, — но, когда они с мужем опять уехали, я брала с собой и его, и Селену. Селену уже в два года можно было оставлять одну, а вот Джо, конечно, приходилось таскать с собой. Он сделал свои первые шаги в кабинете хозяина, хотя Вера, уж будьте уверены, никогда об этом не узнала.

Она позвонила мне через неделю после рождения сына, поздравила и сказала то, что на самом деле хотела сказать, — что мое место ждет меня. Она ожидала, что я буду благодарить, и я на самом деле была ей благодарна. От такой женщины, как Вера, это наивысший комплимент, и это значило для меня куда больше, чем чек на двадцать пять долларов, который я получила от нее в декабре.

Да, она была не сахар и хозяйничала в доме, как хотела. Ее муж даже летом бывал там один день из десяти, но даже когда он был там, все знали, кто на самом деле главный. Конечно, у него было двести или триста служащих, которые обмирали при одном его косом взгляде, но на острове верховодила Вера, и когда она велела ему скинуть туфли и не таскать грязь по ее чистому ковру, он без слов подчинялся.

И как я говорила, она все делала по-своему и других заставляла. Не знаю, где она набралась таких идей, но она на них просто повернулась. Когда что-нибудь шло не так, как надо, у нее прямо головная боль начиналась. Я думаю, что ей было бы куда легче жить, если бы она не высматривала весь день всякие нарушения.

Все ванны и раковины требовалось чистить «Спик-н-Спэн» — это одно. Не «Лестойл», не «Топ Джоб» — только «Спик-н-Спэн».

Если она видела, что вы чистите ванну чем-то еще, — да поможет вам Бог.

Когда гладишь, нужно было прыскать водой на воротнички из специальной такой штуки и еще подкладывать под воротничок марлю, прежде чем прыснуть. Это не так уж сложно, и я перегладила в этом доме тысяч десять рубашек и блузок, но, если она зайдет в комнату и увидит, что вы гладите без этого маленького куска марли, — да поможет вам Бог!

Если вы забыли включить вентилятор на кухне, когда жарите что-нибудь, — да поможет вам Бог!

Еще были мусорные ведра в гараже, шесть штук. Сонни Квист забирал раз в неделю мусор, и домоправительница или одна из горничных обязаны были в ту же минуту — нет, — секунду — поставить ведра назад в гараж. И не просто запихнуть в угол, а расставить по два вдоль каждой стенки и накрыть крышками. Если вы не сделали это именно так — да поможет вам Бог!

Потом еще коврики перед входом. Их было три: один у парадного входа, один у двери во двор и один у задней двери, где еще висела эта идиотская табличка «Вход для торговцев». Она провисела до прошлого года, а потом я ее выкинула. Раз в неделю я брала эти коврики, относила их к большому камню в конце двора, ярдов за сорок от бассейна, и выколачивала щеткой. Если выбивать их где-нибудь в другом месте, она могла поймать — она стояла на веранде с мужниным биноклем и смотрела. И вот, когда я приносила эти коврики обратно, нужно было положить их правильно, чтобы входящие видели на них надпись «Добро пожаловать». Если вы положили их не той стороной — да поможет вам Бог!