Сэм Хайес - Моя чужая дочь

Поднос я возвращаю за дверь и раскладываю подушки на кровати так, чтобы лечь поудобнее. Включаю телевизор, а Ноэль вдруг давай лягаться, вроде надумал прямо сейчас из меня выпрыгнуть.

– Что, зайка? Котлета паршивая?

Я как следует растираю живот. Ноэлю массаж понравился, и он притих. Мама из меня классная выйдет, хоть мне всего пятнадцать.

Роберт упал на обитый пестрым ситцем диван, устало откинул голову на мягкую подушку и прикрыл ладонью глаза. Он успел сдержать стон, но воспоминание явилось незваным гостем.

– Я абсолютно уверена лишь в двух вещах, Роберт. В твоей паранойе и собственной непроходимой глупости. – Дженна споткнулась, кружа по комнате на подкашивающихся ногах, но ключи от машины все же нашла и хлопнула дверью.

Миг спустя ее авто с ревом умчалось в ночь.

Сейчас, в плену воспоминаний, Роберт издал страдальческий рык, исторгнув его из самых глубин души и сопроводив потоком ругательств в адрес жены. К счастью, ни рев его, ни брань, ни жена не имели ничего общего с явью.

– Это шутка? Ты водишь меня за нос, точно? – Роберт был поражен своим ровным тоном. Умение сохранять спокойствие – привилегия его профессии. Прежде чем снова откинуть голову на спинку дивана, он долго, недоверчиво вглядывался в лицо Эрин. Она определенно не шутила.

– Это форменное бегство от проблем. А мы не должны учить Руби такому. – Эрин судорожно сглотнула.

Роберт встал и медленно выпрямился во весь свой немаленький рост. Он все еще был в расстегнутом халате поверх одних лишь трусов-боксёров. Волосы – очень темные и густые, обычно уложенные так, чтобы никто не заподозрил руку стилиста, – спереди торчали хохолком, а сзади накрывали воротник халата.

Он с силой тер лицо ладонями, безжалостно растягивая кожу вокруг глаз, массируя виски. Последние несколько дней нормально выспаться не удавалось – в основном из-за дела Боуменов. Не так-то просто отобрать двоих малышей у матери – сердце разрывается.

– Девочка завтра собралась в колледж! Дьявольщина! Что ты себе думаешь, Эрин?!

Роберт опустил взгляд на светловолосую голову жены. Одна его половина с наслаждением прошлась бы пальцами по золотистым прядям, зато другая с не меньшим наслаждением закрыла на замок эту упертую женщину в чулане вплоть до выпускного бала Руби в Грейвуд-колледже.

– Черт побери, я уже оплатил остаток семестра, и форму ребенку купили! – Роберт описывал петли вокруг кресла Эрин, и зловещая размеренность его поступи наводила страх сильнее любых слов.

Жена огорошила его своим заявлением в шесть утра. Роберт даже решил, что видит сон, когда теплые губы Эрин прошлись по его щеке и выдохнули в ухо слова, которые убьют их дочь. Если она их услышит.

– Руби не будет учиться в Грейвуде, – прошептала тогда Эрин. – Я запрещаю.

Дурной сон, только и всего. Роберт блаженно зарылся в подушку, однако двумя часами позже те же слова явственно зазвучали у него в голове. И он точно знал, что слышит их наяву. Глаза его были открыты. Эрин придвинулась к нему, футболка, в которой она спала, поползла вверх, оголяя бедра.

– Я не позволю ей спасаться от проблем бегством.

– Ну, выбор-то у нас невелик. Собственно, иного я просто не вижу. – Роберт лениво потянулся. Еще полусонный, он все же был уверен, что запросто переубедит жену.

– Одним словом, все решено. Руби я сообщу позже. – И Эрин отвернулась, лишив Роберта шанса прочитать ее взгляд под приспущенными тяжелыми веками.

Уговоры Роберта оказались напрасны – как и требование назвать веские причины подобной смены курса. Нельзя бежать от проблем, твердила Эрин, и кроме этого шаткого морального резона Роберт ничего не добился.

Вскоре после их знакомства полгода назад Роберт понял, что Руби в школе очень плохо. Девочка по-настоящему страдала. Началось все, как это бывает, невинно, однако недобрые клички, издевки, подножки быстро сменились звонками с угрозами и воровством вещей Руби. Жалобы директрисе пользы не приносили – администрация школы списывала все на чрезмерную обидчивость Руби, к которой из-за очевидного музыкального таланта прочно приклеился ярлык ребенка со странностями. Если же с обидчиками и начинали разбираться, то расследование быстренько сворачивалось, поскольку называть конкретные имена Руби упорно не желала.

Роберт прошел на кухню, налил чашку крепкого кофе и поднес к губам, наблюдая за женой в открытую дверь. Хрупкая, с безвольно повисшими руками, она была похожа на одинокую жертву кораблекрушения, выброшенную на необитаемый остров. Медленно подняв голову, Эрин встретила взгляд мужа. Губы ее приоткрылись – и вновь сомкнулись, плечи уныло поникли, и она с рыданием упала на ковер.

Роберт никогда не хотел ее сильнее, чем в эту секунду. Шагнув обратно в гостиную, он поставил чашку на журнальный столик и обнял узкие плечи жены. Затем приподнял ее и донес-дотащил до дивана. Откинул волосы с искаженного болью лица.

– Я не позволю тебе так поступить. Пусть удирает от проблем, если иначе не выходит. Окажись ты на ее месте – разве не побежала бы?

За то, что она собралась сотворить с дочерью, Роберт врезал бы ей хорошенько. И вместе с тем ему неудержимо хотелось притянуть ее к себе, высушить слезы и добиться улыбки, унести обратно в постель и покрыть поцелуями.

Он не сделал ни того, ни другого.

– Я – побежала бы. Именно поэтому и не позволю удирать своей дочери. – Эрин оттянула рукав мешковатой футболки и вытерла мокрые щеки. – Выгоды это в конечном счете не приносит. Уж поверь мне, я точно знаю.

Роберт решил было, что она намекает на личный опыт, – но если бы над Эрин тоже издевались в школе, она не настаивала бы на повторении той же пытки для собственной дочери, верно? Он терялся в догадках.

– Не говори пока Руби. Подумай как следует – и ты изменишь свое решение.

– Не изменю. – Эрин поднялась с дивана. – В Грейвуд-колледж моя дочь не перейдет. И точка.

На несколько кратких секунд Эрин замерла, словно колеблясь и рассчитывая, что муж ее переубедит. А Роберт вдруг понял, что не узнает жену. Спиной к нему, неловко и неподвижно, чуть расставив ноги, стояла хрупкая женщина в поношенной длинной футболке. Разве на ней он женился полтора месяца назад? Да его просто одурачили. Игнорируя выжидающую позу жены, Роберт пошел в спальню одеваться.

Такие мячи не берутся. Он просвистел пулей, задев очки Дэна. Тот уронил ракетку, схватился за переносицу и прищурился, рассматривая стекла.

– Да сними ты их к чертям! – рявкнул Роберт.

Очередная подача, мяч мощно отрикошетил, Роберт размахнулся и промазал. Достал из кармана другой мячик и повторил тот же финт. Затем еще. И еще, и еще, пока не иссяк запас сил – и мячей в карманах. Дэн ретировался на край корта и, протирая стекла очков, ломал голову над загадочным поведением партнера и друга.