Харлан Кобен - Всего один взгляд

— Так это вы звонили Ву?

— Звонил Ларю. Но говорил я.

— И вы сказали Ву, чтобы вез нас к вам?

— Я не знал, что ты у Ву. Я думал, у него только Джек.

— И каков был ваш план, Карл?

Веспа не ответил.

— Вы бы и Джека убили?

— Это уже не важно.

— А что вы собираетесь сделать со мной?

Веспа выждал, прежде чем ответить:

— У меня возникли кое-какие вопросы.

— К кому?

— К тебе.

Прошло несколько секунд. В коридоре послышались шаги. Мимо дверей провезли каталку со скрипучим колесиком. Грейс слушала, как звук становится тише, и пыталась успокоить дыхание.

— Сначала тебя едва не убили в Бостонской давке, а потом ты выходишь замуж за человека, имевшего косвенное отношение к трагедии. Я знаю, что Джимми Экс приходил к тебе после того, как мы ездили к нему на репетицию. Ты от меня это скрыла. Кроме того, ты почти ничего не помнишь о том, что случилось не только той ночью, но и за неделю до нее.

Грейс старалась дышать ровно.

— И вы подумали…

— Я не знал, что и думать. Теперь как будто разобрался. Я считаю, твой муж хороший человек, совершивший ужасную ошибку. Он бежал из страны сразу после трагедии — видимо, чувствовал за собой вину. Вот почему он хотел с тобой познакомиться. Он читал газеты и решил убедиться, что с тобой все в порядке. Может, даже планировал извиниться. Он нашел тебя на пляже во Франции и невзначай влюбился.

Грейс закрыла глаза и откинулась на подушки.

— Все закончилось, Грейс.

Они сидели молча. Добавить было нечего. Через несколько минут Веспа беззвучно вышел из палаты, безмолвный, как ночь.

Но ничего еще не кончилось.

Прошло четыре дня. Грейс стало лучше. Ее отпустили домой. Кора и Вики остались с ней и детьми. Крам тоже заглянул в первый день, но Грейс попросила его уйти. Он кивнул и откланялся.

Массмедиа обезумели. Им достались лишь обрывки информации, но того, что печально знаменитый Джимми Экс воскрес только потому, чтобы быть убитым, оказалось достаточно, чтобы газетчики, Интернет и теленовости посходили с ума. По распоряжению Перлмуттера перед домом Грейс постоянно дежурила патрульная машина. Эмма и Макс ходили в школу, Грейс все дни проводила в больнице с Джеком, Чарлин Суэйн время от времени составляла ей компанию.

Грейс думала о фотографии, с которой все началось. Она склонялась к тому, что кто-то из бывших членов «Аллоу» нашел способ подложить снимок в ее конверт. Зачем? На это ответить было сложнее. Возможно, кто-то из них понял, что восемнадцать призраков никогда не обретут покоя.

Но тогда вставал вопрос: почему именно сейчас, пятнадцать лет спустя?

Ответов было несколько: это могло быть связано с досрочным освобождением Уэйда Ларю, смертью Гордона Маккензи или печальным юбилеем. Но вероятнее всего, события привело в движение возвращение Джимми Экса на сцену.

Кто в действительности был виноват в трагедии? Укравший чужую песню Джимми? Напавший на него Джек? Гордон Маккензи, пальнувший в хулигана, избивавшего фронтмена группы? Наркоман Ларю, незаконно пронесший пистолет, неизвестно чего испугавшийся и открывший стрельбу посреди распаленной толпы? Маленькие волны, рождающие шторм. Массовая давка произошла не в результате крупного заговора; все началось с выступления двух групп-однодневок в дешевом манчестерском баре.

В каждой версии зияли дыры, и немало, но это могло подождать.

Есть кое-что важнее правды.

Сейчас Грейс смотрела на Джека, неподвижно лежавшего на больничной койке. Его врач, Стэн Уокер, сидел рядом с Грейс и говорил с подобающей случаю серьезностью. Грейс слушала. Эмма и Макс ждали в коридоре. Они хотели присутствовать, и Грейс не знала, что с этим делать. Как поступают в таких случаях?

Ей очень хотелось спросить у Джека.

Не о том, почему он лгал столько лет или что делал в ту ужасную ночь. Она не спросила бы, как он оказался на пляже, искал ли ее специально, подстроил ли их влюбленность и брак. Грейс не хотелось это ворошить.

Ее тревожил один вопрос: хотел бы Джек, чтобы дети присутствовали у его смертного одра?

В конце концов Грейс разрешила им остаться. В последний раз семья собралась вместе. Эмма плакала, Макс сидел тихо, упорно глядя в кафельный пол. Что-то кольнуло сердце, и Грейс ощутила, что Джек ушел навсегда.

Похороны слились в одно большое мутное пятно. Грейс обычно носила контактные линзы, но в тот день сняла их и не надела очки. В мире нерезких граней и расплывчатых форм воспринимать происходящее оказалось легче. В церкви Грейс сидела на первой скамье и думала о Джеке. Сцены на винограднике и пляже отошли на второй план. Лучше всего она помнила — и очень берегла это воспоминание, — как Джек держал новорожденную Эмму, как его руки трепетно обнимали маленькое чудо, словно боясь, что она сломается, страшась причинить ей боль, и то, как он повернулся к Грейс и уставился на нее с благоговейным страхом.

Все остальное, что она знала о прошлом мужа, стало неважно.

На похоронах была Сандра Ковал. Она скромно села на заднем ряду, извинившись за отца — он стар и болен. Грейс сказала, что понимает. Они не обнялись. Пришли и Скотт Дункан, и Стью Перлмуттер, и Кора. Грейс не считала, сколько народу было на похоронах. Ей было почти все равно. Она выдержала траурную церемонию, обнимая своих детей.

Через две недели дети вернулись к школьным занятиям. Естественно, не все шло гладко. Эмма и Макс тосковали по папе. Грейс провожала их до дверей школы и приезжала до того, как звенел звонок с последнего урока. Они страдали. Такова цена, которую платишь за то, что тебе достался добрый и любящий отец. Эта боль никогда до конца не проходит.

Между тем настало время разобраться с некоторыми вопросами.

Вскрытие тела.

Кто-то решит, что отчет о вскрытии, когда Грейс прочла и осмыслила его содержание, лишил ее душевного равновесия. На деле он стал лишь еще одним подтверждением того, что Грейс уже знала. Джек был ее мужем. Она любила его. Они прожили вместе тринадцать лет, у них родилось двое детей. У него были тайны, но существуют факты, скрыть которые человек не в силах.

Некоторые события обязательно оставляют видимые или осязаемые следы.

Поэтому Грейс знала.

Она знала тело Джека. Она знала его кожу. Она знала каждую мышцу на его спине, и ей не требовалось отчета патологоанатома. Ей не нужно было знакомиться с результатами полного внешнего осмотра, чтобы узнать то, что она давно знала.

У Джека не было крупных шрамов.

А это означало, что, несмотря на рассказ Джимми Экса и признание Маккензи, сделанное Ларю, Джек никогда не был ранен.

Прежде всего Грейс съездила в «Фотомат» и поговорила с Джошем — Бородатым Пушком. Затем поехала в Бедминстерский кондоминиум, где жила мать Шейна Олуорта. После этого Грейс не без труда получила юридическую оценку трастового фонда, принадлежавшего семье Джека. Знакомый юрист из Ливингстона работал спортивным агентом на Манхэттене и открывал много трастовых фондов для своих богатых спортсменов. Просмотрев бумаги, он объяснил Грейс достаточно, чтобы последние кусочки пазла встали на место.