Ричард Хайнс - Хамелеон

— Знаешь, нам действительно нужно встретиться. Дэвид, заверни сюда. По дороге домой.

— Джонни, я в долбаном Улан-Баторе, а не в Лос-Анджелесе. Нью-Йорк мне никак не по пути.

Когда Джон разговаривал с братом, его акцент звучал резче.

— Чепуха, отговорки! Ты собираешься жениться, я намечаю кое-какие карьерные шаги, и нам нужно встретиться. Заверни сюда, устроим дикий мальчишник. Разнесем этот город в пух и прах, и потом ты сможешь со спокойной совестью идти под венец. Ты летишь Нью-Йорк, и не хочу слышать никаких возражений!

Дэвиду приходилось бывать в самых экзотических уголках земного шара, но мысль о бурной холостяцкой пирушке в Нью-Йорке с братом, которого он давно не видел, показалась очень заманчивой.

— Братишка, это не самая глупая мысль из тех, что мне довелось выслушать за сегодняшний день. Я подумаю.

— Значит, твой ответ «да». Превосходно! Свободная комната уже ждет тебя.

Итак, решено. Положив трубку, Джон расплылся. Пятница оказалась просто замечательным днем.

Верхний Ист-Сайд, Манхэттен

Спокойствие раннего субботнего утра разорвал телефонный звонок. Солнце только поднялось в безоблачном небе за окнами роскошного кондоминиума. Просторные, полные воздуха апартаменты были оформлены в стиле бескомпромиссного минимализма, олицетворяя квинтэссенцию шика в современной обработке. Панорама, открывавшаяся из окон, простиралась далеко за Гудзон и Ист-ривер, охватывая соседние районы Нью-Йорка.

Рассвет проливался на вместительную гостиную, а телефон не желал униматься, через равные промежутки времени разбивая вдребезги утреннюю тишину. Фрэнк Синатра напевал «I Get a Kick out of You». Музыкальный центр находился где-то рядом с рослым, дородным мужчиной, распростертым наполовину на диване, наполовину на полу. Из-под мятого кремового платья торчали длинные волосатые ноги. Накрашенные тушью ресницы задрожали — Джон пробуждался, чтобы встретить новый день. Чуть придя в себя, резко приподнялся на локте, затем попытался несколько раз безуспешно моргнуть и наконец сорвал приклеенные накладные ресницы, точно сваркой скрепившие его веки. При этом он размазал ярко-красную помаду по бледной небритой щеке. На голове у него сидел черный парик из ровных кудрей, криво сползший на лоб.

Медленно оглядевшись, Филлипс попытался понять, где находится, и поправил руку, неудобно подвернутую под туловище. Рядом на диване спала Даниэлла. Ее голова тяжело лежала на накладной груди Джона. Как и он сам, женщина была растрепана. Джон посмотрел на нее, затем перевел взгляд в противоположный конец комнаты, на мужчину, который отрубился на полу с зажатым в руке горном. На голове у мужчины был не по размеру маленький парик с короткими светлыми волосами, остриженными под каре. Одет лежащий был в пестрый свитер в стиле семидесятых и бежевые слаксы. После того как в сознании Джона зарегистрировалось присутствие постороннего, он обвел взглядом гостиную. Весь пол был усеян полупустыми бутылками и опрокинутыми стаканами, оставшимися со вчерашней пирушки.

Телефон продолжал звонить, настойчивый, неумолимый.

— Да заставь же его умолкнуть! — взмолился мужчина.

Казалось, Джон до сих пор не замечал звонившего аппарата. Наконец он осторожно сдвинул голову Даниэллы со своей груди и уложил ее на подушки. Вздохнув, женщина свернулась клубком в теплой уютной вмятине, оставленной телом приятеля на диване. Пошатываясь, Джон встал.

Очередной звонок отправил его на поиски трубки радиотелефона. Ее нигде не оказалось, так что Филлипсу пришлось добрести до базового аппарата, стоящего на кухонном столе из композитного гранита, и нажать кнопку громкоговорящей связи.

— Я тебя разбудил? — весело спросил голос.

— Нет-нет, — ответил Джон. — Просто я… был на утренней пробежке и только что вернулся домой.

— На пробежке? Кого ты хочешь обмануть?

— Дэвид? — наконец нащупал твердую почву под ногами Джон. — В чем дело? Ты уже узнал, когда прилетаешь?

— Да, поэтому и звоню. Я взял билет на самолет до Пекина, а оттуда уже двину в Нью-Йорк. Буду вечером, через неделю, считая с послезавтрашнего дня. Не встречай меня, я доеду из аэропорта на такси.

— Хорошо, до встречи. Жду не дождусь, когда тебя увижу.

Джон выключил телефон. У них с Дэвидом была общая привычка резко завершать телефонные разговоры, не часто произнося «до свидания».

К этому времени двое других обитателей квартиры тоже начали шевелиться. Встав с дивана, Даниэлла потянулась и шумно зевнула, затем, спотыкаясь, пересекла комнату и выключила стереокомплекс, когда Синатра снова запел «I Get a Kick out of You». Сдвинув в сторону пепельницу и пустые стаканы, она уселась на пол и вывалила на столик содержимое своей сумочки. Даниэлла порылась в этой куче, нашла большой пакет кокаина, насыпала полоску, свернула в трубку десятидолларовую бумажку, втянула наркотик в нос, вздохнула, откинула голову и закрыла глаза, дожидаясь, когда кокс подействует.

Джон неодобрительно посмотрел на нее.

— И чем это ты занимаешься?

Даниэлла широко раскрыла глаза, затем прищурилась и оглядела его с ног до головы.

— Завтракаю.

— О, во имя всего святого, ты хоть минуту можешь прожить без наркоты? Это начинает надоедать.

— Нет, не могу, — Даниэлла встала, медленно подошла к Джону и одним молниеносным движением отвесила ему пощечину. — И не хочу.

— А чем я заслужил твою оплеуху?

Женщина зажала пальцем правую ноздрю и шумно высморкалась.

— Во-первых, в этом нелепом платье ты похож на мою долбаную мамашу. А раз ты моя мамаша, не хочу даже думать о том, кто теперь я.

— Я бы сказал, наширявшаяся шлюха, у которой очень прилично одетая мать.

Подруга снова ударила его по щеке, еще сильнее. Джон оставался невозмутим; казалось, он ничего не почувствовал. Раздраженная, Даниэлла обвила его руками, прижавшись к члену своим лобком, страстно поцеловала любовника в губы.

Наконец она от него оторвалась.

— Знаешь, если бы не секс, я бы выбросила тебя из своей жизни ко всем чертям.

— Если бы не секс, тебя бы в ней и не было.

Даниэлла замахнулась снова, но на этот раз Джон перехватил ее руку.

— Твою мать! — прошипела она.

Но Джону надоело играть в игры. Он слишком устал, и у него болела с похмелья голова.

— Дверь вон там. А теперь убирайся. Сейчас я сыт тобой по горло.

У Даниэллы на лице отразилось смятение. Эта женщина привыкла полностью властвовать над всеми своими любовниками, да и вообще практически над всеми окружающими людьми. Однако Джону удавалось вселить в нее чувство уязвимости, совершенно непривычное и определенно пугающее. Они познакомились несколько месяцев назад, и он еще тогда интуитивно определил ее слабое место.