Скотт Смит - Простой план

В передней части салона я разглядел два кресла, на них падал серый свет, пробивавшийся сквозь ветровое стекло. Одно из кресел пустовало, но на втором было распластано тело пилота; головой он упирался в приборную доску.

Я высунулся наружу.

— Мне отсюда видно его. Джекоб и Лу уставились на меня.

— Он мертв? — спросил Джекоб. Я пожал плечами.

— Снегопад начался лишь во вторник, так что, по всей видимости, он пролежал здесь около двух суток.

— Ты не хочешь проведать его? — спросил Лу.

— Давайте лучше отыщем собаку, — раздраженно сказал я. Залезать в самолет мне вовсе не хотелось. А заставить меня они были не в силах.

— Мне кажется, стоит проверить. — Лу ухмыльнулся.

— Заткнись, Лу, хватит молоть чепуху. Не может быть, чтобы он был жив.

— Два дня — не такой уж большой срок, — заметил Джекоб. — Я слышал, что человек может протянуть и дольше.

— Особенно в холоде, — согласился Лу. — Сохраняется, как продукты в холодильнике.

Я все надеялся, что они шутят, но не тут-то было.

— Что тебе стоит — просто залезь и проверь, — сказал Джекоб. — В чем проблема?

Я нахмурился, чувствуя, что оказался в безвыходном положении. Вновь просунул голову в щель и тут же вынырнул обратно.

— Можете хотя бы соскрести лед с ветрового стекла? — обратился я к Джекобу.

Он глубоко, театрально вздохнул, рисуясь перед Лу, но тем не менее побрел к носу самолета.

Я начал протискиваться в щель. Голова и плечи проскользнули легко, но протащить туловище оказалось сложнее — грудную клетку словно сдавило обручем. Я попытался выбраться назад, но обнаружил, что куртка и рубашка зацепились за железяки и сбились под мышками. Голую кожу обожгло холодным воздухом.

Сквозь ветровое стекло проступили темные контуры туши Джекоба — мне было слышно, как он перчаткой пытается соскрести наледь. Я надеялся, что станет светлее, но напрасно. Джекоб начал колотить по стеклу; тяжелые, глухие удары эхом прокатились по салону.

Я сделал выдох и дернулся вперед. Обруч, сдавливавший грудь, переместился на уровень живота. Я уже собирался предпринять последнюю попытку проникнуть в самолет, уверенный, что на этот раз мне это удастся, как вдруг произошло нечто любопытное. Пилот, как мне показалось, зашевелился. Его голова, лежавшая на приборной доске, чуть заметно качнулась.

— Эй, — прошептал я. — Эй, дружище. Ты в порядке? — Голос мой гулким эхом пронесся под сводами фюзеляжа.

Джекоб продолжал барабанить по стеклу. Бум-бум-бум.

— Эй, — сказал я уже громче, похлопав по фюзеляжу перчаткой.

Слышно было, как сзади ко мне подкрадывается Лу.

— Что там? — спросил он. Джекоб все стучал: бум-бум-бум.

Голова пилота уже не двигалась, и я вдруг засомневался в своих предположениях. Я снова попытался продвинуться вперед. Джекоб перестал колотить по стеклу.

— Скажи ему, что у меня ничего не получается, — прокричал он.

— Хэнк застрял, — ликующе воскликнул Лу. — Посмотри.

Я почувствовал, что он вцепился в меня руками. Его пальцы больно впились в мои ребра, вызвав щекотку. Я брыкнул ногой, и мой ботинок плюхнулся в снег. Дверь по-прежнему цепко держала меня. Я расслышал приглушенный смех Джекоба и Лу.

— Попробуй ты, — сказал Лу, обращаясь к Джекобу.

Я яростно отталкивался и упирался, мне уже было все равно, в какую сторону двигаться, я мечтал лишь о том, чтобы выбраться из плена. Я чувствовал, как утопают в снегу ноги и под тяжестью моего тела раскачивается самолет. Вдруг в носовой части раздался какой-то шорох.

Я не сразу сообразил, в чем дело. Поначалу мне показалось, что это снова шевельнулась голова пилота, но потом что-то взметнулось вверх, и в тот же момент посыпались неистовые удары по стеклу. Даже не то что удары. До меня вдруг дошло, что так хлопают крыльями птицы. И действительно, это была большая черная ворона — такая же, как и те, что сидели в саду на яблонях.

Ворона отлетела от козырька и устроилась на спинке сиденья пилота. Какое-то время я наблюдал, как ходит взад и вперед ее голова. Потом осторожно, стараясь не шуметь, попытался выбраться из дверного проема наружу. Но тут птица опять взвилась: ткнувшись в стекло, она развернулась и полетела прямо на меня. Я похолодел от ужаса и молча следил, как она приближается к моему лицу. И лишь в самый последний момент, когда она уже готова была наброситься на меня, я успел втянуть голову в плечи.

Удар ее клюва пришелся в самую середину лба. Я расслышал свой собственный крик — короткий, резкий, похожий на собачий визг, — сделал движение назад, потом рывок вперед и, каким-то чудом вырвавшись из удерживающих меня тисков, свалился в салон самолета. Приземлившись на рюкзак, я даже не стал пытаться встать с него. Птица улетела в носовую часть, опять ударилась о стекло и устремилась назад, теперь уже к распахнутой двери, но вдруг, сделав вираж вправо, подлетела к пробоине в фюзеляже. Она на секунду замерла, потом, как крыса, прокралась в отверстие и исчезла.

До меня донесся хохот Лу.

— Ну и ну, — сказал он. — Чертова птица. Ты видел, Джейк?

Я коснулся горящего лба — моя перчатка оказалась вся в крови. Соскользнув с рюкзака — жесткого, словно состоящего из одних углов, как будто он был набит книгами, — я в изнеможении опустился на пол. Луч света, сочившийся из раскрытой двери, падал мне на ноги.

Джекоб просунул голову внутрь, загородив своей тушей дневной свет.

— Видел эту птицу? — спросил он. Хотя я и не мог разглядеть его лица, мне было ясно, что он улыбается.

— Она меня клюнула.

— Клюнула? Тебя? — Джекоб, казалось, мне не верил. Выждав несколько мгновений, он вылез наружу. — Птица клюнула его, — сообщил он своему приятелю. Тот захихикал. Джекоб вновь возник в дверном проеме. — Ты в порядке?

Я не ответил. Я злился на них обоих, зная, что ничего бы этого не случилось, не заставь они меня лезть в самолет. Встав на четвереньки, я пополз в носовой отсек.

До меня донесся приглушенный голос Лу.

— Ты думаешь, птицы разносят столбняк или еще какую-нибудь заразу? — спрашивал он у Джекоба.

Джекоб ничего ему не ответил.

Пилот был одет в джинсы и фланелевую рубашку. Маленького роста, худой парень лет двадцати с небольшим. Я подобрался к нему сзади и похлопал его по плечу.

— Вы живы? — прошептал я.

Руки его безжизненно повисли вдоль тела, подушечками пальцев он почти касался пола. Кисти были распухшие, невероятно большие, словно надутые резиновые перчатки, пальцы слегка согнуты. Рукава рубашки были закатаны, и я разглядел волосы на его руках — темные, почти черные, они резко выделялись на фоне мертвенно-бледной кожи. Я схватил его за плечо и оттянул от приборной доски. Голова его тяжело опустилась на спинку сиденья, и мне стало не по себе от увиденного — я отскочил и ударился головой о низкий металлический потолок.