Ричард Кондон - Маньчжурский кандидат

В большом водоеме кричали и плескались морские котики. Вокруг бассейна колыхался подвижный сад из воздушных шариков в форме животных. Шары были привязаны за веревочки к рулям велосипедов, перилам загородки и кулачкам малышей. Где-то рядом кормили тигров, и хищники шумно пожирали то, что им принесли.

— Они и вправду у меня в голове. Ты верно говорил, Бен.

Марко кивнул.

— Они могут… могут заставить меня сделать что угодно?

Марко кивнул, но уже не так убежденно.

— Я видел ужасный сон… о боже… мне приснилось, будто моя мать и я…

Взгляд Реймонда стал таким безумным, что Марко не мог больше на него смотреть. Он закрыл глаза и подумал, что иногда неплохо бы уметь молиться. По каменной террасе запрыгал резиновый мяч. Потом мячик покатился и остановился у ноги Марко. Малыш со смешной мордашкой и волосами, как у пуделя, подбежал, чтобы подобрать его. Наклоняясь за мячом, он ухватился за руку Реймонда, а затем побежал прочь, громко окликая друзей.

— Бен, кто убил Джози? — Марко не отвечал. — Бен, это я? Я… убил… Джози? Неужели такое возможно? Может, это произошло случайно? Они хотели, чтобы я убил Джордана, а я… я… я убил мою Джози?

Больше Марко выдержать не мог. С сердцем, исполненным жалости, он произнес:

— Не хочешь ли разложить пасьянс? — И толкнул специальную колоду через стол.

Реймонд заметно расслабился. Распечатал колоду и стал механически, спокойно тасовать ее.

Марко должен был сделать так, чтобы власть его бубновой дамы пересилила власть всех остальных. Он ведь никогда не читал в полном объеме инструкцию Йена Ло по управлению убийцей. Поэтому специальная колода, которую сначала придумали, просто чтобы сэкономить время и задействовать бубновую даму незамедлительно, сейчас в глазах Марко была гарантией того, что его бубновая дама окажется в семь раз сильнее, чем та, другая, единственная на всю колоду, которой пользуется враг. Каждый раз, когда выпадала дама бубен — то есть с самой первой выложенной карты — Реймонд рефлекторно пытался прекратить игру. Марко приказывал ему продолжать, выложить все карты, пока на столе не оказалось семь одинаковых стопок, все с бубновыми дамами наверху. Наконец царственный пантеон бубновых дам раскинулся перед ними.

«Которая из них Джози?» — разглядывая наряженных в роскошные костюмы красавиц, в глубине души спрашивал себя Реймонд. Через Марко семь дам приказывали ему отпереть огромные нефритовые двери, что вели назад, назад, вглубь, по строгому коридору времени к глубокому старику с иссушенным ртом. Старик весело улыбается и говорит, что его зовут Йен Ло, а потом дает торжественное обещание, что в других жизнях, тех, что ждут Реймонда за пределами этой, он будет избавлен от нескончаемой муки, выпавшей на его долю здесь. «Которая из них Джози?» Мистер Гейнес был хорошим человеком, но ему приказали его убить. Аминь. Он убивал в Париже; по особому повелению Дамы Бубен он убивал в Лондоне, убивал в других городах. Аминь. «Которая Джози?» Диктофон в кобуре у Марко под мышкой крутил ленту и внимал. Реймонд смотрел на семь дам и говорил. Он рассказал то, о чем говорила ему мать. Объяснил, что застрелил сенатора Джордана, а потом — потом… потом вынужден был… застрелив сенатора Джордана, он…

Голос Марко обрушился на Реймонда, приказывая забыть обо всем, что случилось с сенатором Джорданом, и не вспоминать до тех пор, пока он, Марко, не велит ему вспомнить. Потом Марко спросил, что ему было приказано сделать в Нью-Йорке. Реймонд ответил.

Лишь в самом конце, когда полковник Марко получил ответы на все вопросы, ему стало ясно, что делать дальше. Марко думал о своем отце, о деде и о том, чем была для них армия. Размышлял о собственной жизни и ее смысле. И наконец принял решение — за себя и за Реймонда.

Они пошли прочь от террасы, мимо пруда с морскими котиками, через колышущийся сад воздушных шаров. Миновали табличку с надписью: «ЯК. ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ», медленно двигаясь сквозь строй отдыхающих, любовников и просто мечтателей к задней стороне памятника генералу Шерману.

На перекрестке Шестнадцатой улицы и Пятой авеню Марко попытался предвосхитить смену сигналов светофора. На два шага впереди Реймонда он шагнул на проезжую часть и обернулся, желая поторопить своего спутника — тогда они успеют до смены сигнала светофора. И в это мгновенье его сбила машина — та самая, которую взял напрокат Чанджин. Марко отбросило футов на двадцать в сторону, где он и остался лежать без движения. Из пятнышек солнечного света сконденсировалась толпа. Пронзительно закричала женщина. На крик к месту происшествия бросился полисмен, дежуривший у отеля. Чанджин открыл дверцу.

— Садитесь, мистер Шоу. Побыстрее, пожалуйста.

Реймонд сел, но не успел он захлопнуть дверцу, как машина рванулась с места и устремилась вон из парка. Чанджин пересек Бродвей и направился в центр города. Ни слова не было произнесено, пока они не добрались до Сорок Девятой улицы. Там Чанджин вручил Реймонду ключ с номером 301 и, глядя в скорбные желтые глаза, пожал Реймонду руку, пожелал удачи, велел выйти из машины и уехал в западном направлении.

В комнате номер 301 Реймонд переоделся. В Гарден он вошел через дверь с надписью «Служебный вход» со стороны Сорок Девятой улицы, в 17.45, во время дневного перерыва, когда бурная деятельность, кипевшая здесь час назад, почти целиком прекратилась. Речи кандидатов собирались приурочить к трансляции по всем теле-и радиоканалам с десяти до десяти тридцати вечера. После этого избирательной кампании будет дан старт.

Реймонд оделся так, как ему было сказано: в костюм священника — тугой высокий воротничок, мягкая черная шляпа и очки в тяжелой роговой оправе. С сумкой в руке он шагал, попыхивая большой черной сигарой, зажатой в углу рта. У него был измотанный, встревоженный и грустный вид. Он многим попался на глаза, но никто его не узнал. Миновав главный вестибюль, Реймонд медленно, точно человек, выполняющий опостылевшее ему поручение, двинулся вверх по лестнице. Он все шел и шел. Когда дальше подниматься стало некуда, он начал продвигаться позади сидений верхнего яруса, по пустой в этот час галерее. Вниз, на истоптанный пол в шести этажах под собой, он не смотрел. По-прежнему не выпуская из рук сумку, он начал взбираться по прикрепленной к стене железной лестнице. Преодолев, таким образом, двадцать два фута, Реймонд оказался на уровне узкого мостка. Отходя от стены под прямым углом, мосток вел к подвесной кабинке осветителей. Кабинка использовалась только во время театральных представлений. Воспользовавшись ключом, он отпер кабинку, вошел внутрь и запер за собой дверь. Уселся на деревянный ящик, открыл сумку, достал ствол и приклад снайперской винтовки и отточенными движениями специалиста собрал ее. Удовлетворенный результатом, извлек из замшевого чехла телескопический прицел и, тщательно протерев линзу, поставил его на место.