Вольфганг Хольбайн - Кровь тамплиеров

Прошло совсем немного времени, и в кабинете появился длинноволосый молодой человек, явно пребывающий в отличном настроении и насвистывающий какую-то мелодию. Своей трехдневной бородкой, шельмовской ухмылкой и модной тенниской он ничем не напоминал тех типов, которых ожидал увидеть Давид. Исключение составлял наброшенный на плечи белый халат.

– Сожалею, что вам пришлось ждать, – улыбнулся врач, показавшийся посетителям не намного старше их самих, – но я занимался сломанной челюстью.

Желудок Давида болезненно сжался при воспоминании о том, что он натворил и что за последние три четверти часа постарался вытеснить из своего сознания, но при этом его мучили не одни только угрызения совести. Он обменялся многозначительным взглядом со Стеллой.

– Этот больной еще здесь? – спросил он.

– Лежит в соседнем кабинете. Накачан болеутоляющими.

Хотя это и уменьшило страх Давида, так как возможность в ближайшее время встретиться лицом к лицу с жаждущим мести Франком явно отпадала, однако это не успокоило его совесть.

– По крайней мере, не будет некоторое время нести всякий бред, – вздохнув, отмахнулась Стелла.

Доктор бросил на нее вопросительный взгляд:

– В чем, собственно, дело?

– Да ни в чем. – Стелла покачала головой.

Длинноволосый врач недоуменно пожал плечами и принялся осматривать Давида. Некоторое время он казался сбитым с толку, затем в его лице появилось нечто, что Давид счел смесью раздражения и разочарования.

– Рана почти зажила, – вынес вердикт врач, проводя по рубцу ватным тампоном. – Почему вы обращаетесь ко мне с этим только теперь?

– Быстрее было просто невозможно, – сказала Стелла извиняющимся тоном, и это была чистая правда.

Тот, кто утверждает, что женщины не способны водить машину, как видно, никогда не сидел с хорошенькой одноклассницей Давида в ее ярко-желтой малолитражке. Стелла ездила так, словно ее погонял сам дьявол.

Доктор ухмыльнулся, как будто юная посетительница отпустила хорошую шутку, затем снова стал серьезным.

– Скажи честно, – он по-приятельски хлопнул Давида по плечу. Его бы не удивило, если бы тот в ответ шутки ради ущипнул его за бок, как будто они дружили уже много лет. – Это, должно быть, случилось вчера? Или еще раньше?

– Рану мне нанесли совсем недавно.

«За кого этот парень меня принимает? За лжеца? – подумал Давид. – Он что, полагает, что я готов целыми днями демонстрировать кровавую корку на лице, чтобы всем показать, какой я крутой?»

– Это произошло около часа назад на вечеринке, – подтвердила Стелла. – Один человек разбил бутылку о его голову.

– Но это не могло случиться час назад, – возразил врач, покачивая головой и снова осматривая рубец.

Давид беспокойно завертелся на кушетке.

– Это ненормально? – прямо спросил он у врача.

Доктор не ответил, взглянул на промытую рану и, улыбнувшись, заклеил ее пластырем. Затем ободряюще похлопал юношу по плечу. Иногда отсутствие ответа – тоже ответ.

– Можешь быть свободен, – объявил он под конец.

– Спасибо, господин доктор. – Давид слез с лежанки и пошел мимо Стеллы к двери.

Еще вчера он был заурядным занудой, вел обычную жизнь, лишенную невероятных событий; возможно, его жизнь была несколько иной, чем у других, но в ней не было ничего ненормального. Сегодня он вдруг превратился в одержимого демонами монстра, который легко сломал челюсть силачу ростом метр девяносто, яростному берсеркеру, внушающему страх всему интернату.

– Окажи любезность, зайди завтра утром! – крикнул ему вслед врач. – Я охотно осмотрел бы тебя еще раз.

– Гм-м… – пробормотал Давид без всякого выражения и поспешил поскорее покинуть больницу.

– Доктор не проявил к нам особой теплоты, – констатировала Стелла, после того как ее машина, взвизгнув тормозами, лихо влетела на площадку перед интернатом и девушка скорее придушила, чем выключила мотор.

Давид начал сомневаться, что по дороге в больницу она развила сумасшедшую скорость исключительно из-за заботы о нем. Впрочем, Стелла, кажется, всегда ездила словно одержимая дьяволом.

– Думаю, он убежден, что мы его дурачим, – продолжила Стелла слегка подавленно, когда они вылезли из машины. – Я имею в виду срок появления твоей раны.

Давид невольно прикоснулся к тому месту, где тяжелая бутылка не так давно разбила ему лоб, но, кроме узкого пластыря, ничего не нащупал.

– Кажется, у меня будут неприятности из-за Франка, – перевел он разговор на другую тему и глубоко засунул руки в карманы, чтобы отделаться от искушения снова и снова ощупывать рану. Он не понимал, как все это получилось, но чувствовал, что если будет и дальше непрерывно об этом думать, то окажется на грани безумия.

– Я знаю Франка, – заверила его Стелла, пока они брели к жилому комплексу. – Он слишком горд, чтобы заявить о происшедшем. Скверно, что все на вечеринке видели, как ты его сделал.

Они дошли до интернатских корпусов. Здесь их пути расходились, так как юноши и девушки жили в разных корпусах.

В течение нескольких вздохов, когда ни один из них не знал, что сказать, они молча стояли друг против друга и смущенно отводили взгляды в сторону или опускали их вниз, на носки своих туфель. Первой, как обычно, заговорила Стелла.

– Я правда очень сожалею, – повторила она уже сказанное раньше. Давид знал, что она говорит искренне. – Я не хотела…

Давид улыбнулся и распрямил плечи:

– Это не твоя вина, что у Франка в башке винтиков не хватает.

Они снова замолчали. В конце концов он собрал все свое мужество и сделал шаг вперед по направлению к девушке.

– Спасибо за прекрасный вечер, Стелла, – прошептал он.

– Прекрасный вечер? – засмеялась Стелла.

– Да, – подтвердил Давид.

В некотором отношении это утверждение не было ложью. Если, конечно, отвлечься от того, что он нечаянно ударил одноклассника с такой силой, что тому пришлось лечь в больницу со сломанной челюстью, и что его самого ударили и нанесли отвратительную рану над левым глазом, которая непонятным, сверхъестественным образом зарубцевалась, и что в ближайшие месяцы ему, вероятно, лучше нигде не появляться, чтобы не отвечать на дурацкие вопросы и избегать косых взглядов – естественно, при условии, что Франк оставит его в живых. Но когда он взглянул на Стеллу, когда вспомнил, как засияли ее прекрасные глаза, как только он появился на поляне, как она заботилась и пеклась о нем после того, как его ранили, – все остальное показалось ему неважным.

– Прекрасный, потому что я провел его с тобой, – прошептал он.

Стелла улыбнулась. Давид не мог точно сказать, он ли к ней приблизился или она к нему. Но их лица вдруг оказались совсем рядом. Он почувствовал, что тонет в бесконечной глубине ее глаз. Ее губы приоткрылись, образовав узкую щелочку. Он ощущал ее; горячее дыхание на своей коже и в радостном ожидании закрыл глаза, рассчитывая, что один из них так же незаметно пройдет последнюю дистанцию, как незаметно они приблизились друг к другу.