Александр Днепров - Настоящий покойник

Напоминание об отце болью отозвалось в моем сердце, но я взял себя в руки.

— Я так понимаю, вы не хотите говорить, потому что боитесь, я прав?

Арнольд Рувимович не мигая смотрел на меня.

— Значит, прав, — верно поняв его взгляд, решил я. — А в то, что мне удастся что-то изменить в вашем… в нашем городе, вы не верите? — Ответом мне был все тот же взгляд. — Хорошо, — задумчиво произнес я. — А если все же я, живой и здоровый, приду к вам завтра? — Я выдержал паузу, давая ему справиться с волнением и осознать мною сказанное. — Разговор будет?

Опять тот же пристальный взгляд немигающих глаз, которые через мгновение ожили и моргнули. Это движение я понял как знак согласия.

— Хорошо. — Я встал. — Пойдем, Дуча, — сказал я и направился к выходу. Дуча молча открыл дверь. В дверях я задержался: — До свидания, Арнольд Рувимович. До завтра.

Мы вышли из кабинета, неслышно прикрыв за собой дверь.

Усевшись в машину, я успел остановить руку Дучи, в которой был зажат ключ, прежде чем он вставил его в замок зажигания.

— Дружище, а ну-ка поведай мне, откуда у тебя ксива и ствол? Ты же сказал, что все сдал.

— Так оно и было. — Дуча посмотрел на меня так, словно я только что на свет народился. — Только у какого опера в наше время нет левого ствола. Ты ведь и сам знаешь, сколько сейчас «железа» на руках. Ну, а удостоверение — так это совсем просто. Перед разводом моя распрекрасная решила мне напакостить, собрала все нужные мне бумаги, в том числе и ксиву, фотографии и сожгла. Только она не знала одного: перед тем как она все это подожгла, я успел из этой кучи все самое ценное убрать. Ну, а вместо изъятого, чтобы ничего не заметила, сунул туда ее паспорт, диплом об окончании института и еще какие-то ее бумаги. — Дуча самодовольно усмехнулся. — Ну и побегала ж она — ей в загс заявление подавать на развод, а паспорта нет; надо на работу устраиваться, а диплома нет. — Дуча расхохотался, только в его хохоте особого веселья я не заметил. — Ну, а я, наверное, интуитивно решил использовать возникшую ситуацию и заявил, что удостоверение случайно уничтожено. Получив строгача за халатность, я восстановил удостоверение, и, как видишь, мой выстрел не был холостым.

— Ладно. — Я положил ему на плечо руку. — Поехали, нам еще надо попасть сегодня в несколько контор.

Было шесть вечера, когда мы, уставшие и голодные, направили колеса Дучиной «копейки» в сторону моего дома. Мотаясь целый день по городу, я все же успел дважды заехать в больницу к матери, но оба раза мне дали от ворот поворот. Как объяснил мне врач, состояние матери стабилизировалось, но пока от посещений придется воздержаться. Спорить было бесполезно.

День казался скучным и однообразным, потому что куда бы мы ни приехали — я имею в виду фирмы из списка, — результат был таким же, как и при посещении Арнольда Рувимовича: никто не хотел со мной разговаривать. Все эти люди, занимающиеся разным бизнесом, очевидно преуспевающие, были кем-то до смерти напуганы.

Такой массовый испуг заинтриговал меня еще больше. Пока мы наносили визиты, никто за нами не следил, никто на нас не нападал. И это очень меня обеспокоило. Я не настолько глуп, чтобы поверить, что меня оставили в покое. Отсутствие за нами «хвоста» говорило или о том, что наши противники знали о моем местонахождении в любой момент времени, или о том, что им было безразлично, где я нахожусь и что делаю. Возможно, конечно, и то и другое — они прекрасно знали, где я нахожусь и чем занимаюсь, но их это абсолютно не беспокоило, так как они были уверены, что говорить со мной никто не будет. Я также не сомневался, что мне готовился какой-то сюрприз. Только вот, где и когда нужно ждать «подарка», не мешало бы знать. Но мое любопытство вскоре было удовлетворено — не успели мы отъехать от последней на этот день фирмы, директора которой мы посетили, как к нам сзади пристроился серебристый «Фольксваген-Гольф».

— У нас эскорт, — оглядываясь назад, пробормотал я. Посте моих слов Дуча сосредоточился на дороге и постоянно бросал взгляд в зеркало заднего вида.

«Фольксваген» следовал за нами на расстоянии нескольких метров, не обгоняя нас, но и не отставая. Нечего даже было думать на Дучиной «копейке» уйти от преследования. Единственное, что нам оставалось, — положиться на удачу.

Мы ползли так медленно, что даже видавший виды грузовик набрался смелости и начал нас обгонять с правой, ближней к тротуару, стороны.

— Дерьмовая груда металла, — в сердцах выругался Дуча и, взглянув на обгонявший нас грузовик, со злостью стукнул руками по баранке.

— Не обижай старушку — сколько она бегает, столько не живут, — попытался я утихомирить Дучу.

— Да ты посмотри… — начал было он, но тут же замолчал, словно поперхнулся своими словами, — ехавший за нами «Фольксваген», рванув вперед, прошел мимо нас с левой стороны почти впритирку и вдруг резко свернул вправо, подставляя нам бок. Дуча успел нажать на тормоз и вывернуть руль вправо. Мы чудом избежали столкновения, но это было только начало… Я повернул голову направо, и мои глаза чуть не вылезли из орбит — прямо на меня, пыхтя и кашляя своим старым ржавым нутром, несся грузовик…

Как оказалось, Дуча тоже видел приближавшийся «ЗИЛ» и, переключив скорость, выворачивая руль влево, врезал по газам с такой силой, будто вбивал в землю какого-то гада. «Жигуленок» прыгнул в сторону, уклоняясь от удара, и… замер. Грузовик-убийца пронесся мимо нас, зацепив слегка, по касательной, правый подфарник.

Дрожащей рукой я достал пачку сигарет, другой, не менее дрожащей, извлек из нее сигарету, вынул из кармана джинсов зажигалку. Некоторое время не мог попасть кончиком сигареты в огонь. Прикурив, сделал несколько глубоких затяжек.

Дуча же, припарковав машину к тротуару, посидел несколько минут без движения, после чего, повернувшись, достал из кармана чехла сиденья бутылку водки. Скрутив винтовую крышку, он одним махом опустошил бутылку чуть ли не на половину.

— Как ты? — спросил он, протягивая мне бутылку.

— Сейчас будет хорошо, — ответил я и, приняв от него посудину, влил в себя изрядную порцию жидкости, совсем не почувствовав ее крепости.

— Ну что, — сказал Дуча, — продолжим наш путь?

— А сможем? — взглянул я на него.

— Попробуем, — ответил он, заводя движок. Тот закашлял, недовольно забурчал, но тем не менее мы медленно двинулись дальше. Медленно не потому, что не хотели ехать быстрее, просто боялись, что машина по дороге станет рассыпаться — сзади все гремело и стучало. Через минуту я уже ничего не слышал, меня беспокоила одна проблема — я перестал предчувствовать опасность. Волна холодного пота прошибла меня… Что-то случилось с моим индикатором. Еще на очевидную, как на кладбище, он реагирует, а вот как в случае с грузовиком… В том, что водитель «ЗИЛа» хотел нас протаранить, я ничуть не сомневался. Единственное вразумительное объяснение такому состоянию — это смерть отца и болезнь матери. Только это могло шарахнуть по мне так, что все остальные мои чувства словно онемели.