Александр Днепров - Настоящий покойник

Я изумленно посмотрел на Дучу. Под моим взглядом он чуть не поперхнулся.

— Ты чего, молодой летеха, что ли? Не знаешь, что для этого перчатки существуют?

— Не было у них перчаток, — поникшим голосом ответил Дуча.

— Ты что-о, во все щели заглядывал? — Я еле себя сдерживал.

— Нет, во все не заглядывал… — Дуча выводил шариковой ручкой какие-то зигзаги на листе чистой бумаги. — Хрен его знает, возможно, я и ошибаюсь. Одно могу сказать с уверенностью: как только эта падаль узнала, что мы с тобой друзья… В общем, дело у меня забрали и отдали… есть тут у нас некий Соленов, вот ему и отдали. Этот будет землю грызть, лишь бы начальству угодить… Сейчас он прекратил дело за отсутствием состава преступления.

— Быстро, — удивился я.

— Падаль, — констатировал Дуча. — Это Хохлов, зампоопер, сказал: «Чего тут тянуть — все очевидно». Катят на то, что твой батя был под градусом…

— Он уже лет десять и пива не пил, — вставил я.

— Я знаю. — Дуча тяжело вздохнул. — Я его часто встречал. Он говорил, что с сердцем какие-то проблемы…

— Ладно, я пошел к этому Хохлову. Потом опять загляну к тебе.

Хохлов оказался невысоким коренастым мужчиной лет пятидесяти. В его облике было что-то отталкивающее: квадратное лицо с большим мясистым носом и пухлыми губами, чуть покрасневшие глаза. Остатки волос на голове были полностью седыми и образовывали реденький полукруг с лысиной посредине.

Кабинет Хохлова резко отличался от только что покинутого мною маленького невзрачного кабинета Дучи: евроремонт, дорогостоящая импортная мебель, аппаратура, кондиционер. Мне показалось, будто я попал не к заместителю начальника горотдела, а как минимум к заместителю директора какой-нибудь процветающей фирмы.

— Кто такой? — отвлек меня от осмотра голос Хохлова.

— Закриди.

— Заккриди? — с заиканием произнося мою фамилию, Хохлов как-то весь дернулся.

— С одной «к», — не удержался я.

— Присаживайтесь.

— А стульчик-то не запачкаю? — съязвил я, но тем не менее присел на один из стоявших у самого стола Хохлова стульев.

— Вы об этом, что ли? — Он обвел кабинет равнодушным взглядом. — Так это нам спонсоры удружили.

— Меня меньше всего интересует — кто и чего вам удружил. Меня интересует, в какой стадии дело об убийстве моего отца.

— А кто вам сказал, что его убили? — Хохлов уперся в меня наивно-удивленным взглядом.

— Гроб… в котором он лежал, — сцепив зубы, прохрипел я.

— Вы не горячитесь, молодой человек, — попытался он меня успокоить. — Я не знаю, кто и что вам рассказывал, но фактически… — Хохлов откашлялся, — произошел несчастный случай.

— Это пятеро, или сколько их там было, недоносков с битами против старика — несчастный случай?! — От возмущения у меня перехватало дыхание.

— Какие пять человек, какие биты? — Его удивление было настолько искренним, что, будь на моем месте кто-то другой, он бы клюнул на эту дешевку. — У нас есть свидетельские показания, из которых ясно, что молодые люди пытались оказать помощь вашему отцу и-и… не было никаких бит…

Я поднялся так резко, что стул отлетел к стене. Слушать весь этот бред — только время терять. Не говоря ни слова, я развернулся и вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь с таким грохотом, что его было слышно по всему горотделу.

Дуча сидел за своим столом и, судя по его блестящим глазкам, успел за время моего отсутствия принять на грудь еще порцию из спрятанной в столе бутылки. Мое появление он встретил словами:

— А вот это ты зря. Таких вещей Хохолок не прощает.

— Ты о чем? — не понял я.

— Дверь в его кабинет нужно закрывать тихо и с поклоном. Ты знаешь, каких денег эта дверка стоит?

— Ничего, спонсоры еще сделают, — в сердцах буркнул я.

— Ка-аки-ие спонсоры? — Дуча захохотал. — Это новое название взятки. Спонсоры, — повторил он и снова прыснул.

— Сделаем так… Мы сегодня встречаемся с Камбалой в «У дороги», так что ты тоже подъезжай туда к семи часам.

— Хорошо живете, ребята. Да мне на один ужин в этой кафешке и месячной зарплаты не хватит. У меня нет денег, чтобы за развод заплатить, а ты — кафе.

— Какой развод? — удивился я. — У вас же классная семья была.

— Была, да сплыла, — грустно поведал он. — Жена была, когда менты ментами были — деньги нормальные получали… — Дуча махнул рукой. — Нашла себе какого-то коммерса стриженого и сделала ручкой. А, лацно, у тебя своих проблем хрен бульдозером разгребешь, а тут еще я со своими лезу. Все, — он протянул мне руку, — давай, до вечера.

Я пожал Дуче руку и вышел из кабинета. Спустившись на первый этаж, я неожиданно наткнулся на стоявшего на лестничной площадке Скорохода.

— Ты чего здесь пасешь? — улыбнулся я ему.

— Извините, гражданин. — Он преградил мне дорогу и уперся ладонью правой руки в мою грудь. — Вас приказано задержать для выяснения личности. — Он дыхнул на меня смесью чеснока, лука и еще чего-то подобного — меня передернуло от такого букета запахов.

Продолжая улыбаться, я ухватил его выставленную руку чуть выше локтя двумя пальцами и сильно сжал. Морда Скорохода перекосилась от боли, а больно ему было не потому, что в моих пальцах сила могучая, сила-то есть, но надо еще знать, где нажимать.

— Ты в кого, шестерка вонючая, ручонками тычешь, а? — прошипел я, — Еще раз коснешься меня, руку на хрен сломаю. Понял?

— Да-а-а, — прохрипел он искаженным от боли голосом.

Я, с трудом сдерживая ярость, ткнул его основанием открытой ладони в грудь так, что он впечатался спиной в стену и медленно сполз по ней на пол. Я же быстро покинул здание, так как ловить мне тут, кроме неприятностей, больше было нечего.

До намеченной встречи еще была масса времени, и я решил заскочить домой. Мать все еще спала, если состояние, в каком она пребывала, можно было назвать сном. На всякий случай я решил вызвать «Скорую» и, как оказалось, вовремя. Сама мама уже идти не могла. Мы попробовали снести ее вниз на носилках, но, увы, из-за узких лестничных пролетов это тоже оказалось невозможным. Тогда мы положили ее на одеяло и, взяв по краям, медленно спустили вниз. Далее все происходило предельно быстро — машина «Скорой помощи» с включенной сиреной помчалась через весь город в больницу, где после осмотра маму срочно доставили в реанимационное отделение. Пообещав врачу всяческое содействие, в том числе и финансовое, и оставив ему номер своего телефона, я вместе с Анатолием Иосифовичем покинул больницу. Договорился, что он будет ждать меня у нас дома, и поехал на встречу.

Ровно в девятнадцать ноль-ноль я входил в бар. Камбала уже был там: развалившись за столиком, как хозяин, он разминался пивком. Увидев меня, призывно помахал рукой. Не успел я сесть за стол, как огромный бокал, стоящий напротив меня, наполнился пивом.