Игорь Шушарин - Наружное наблюдение: Ловушка. Форс-мажор (сборник)

– Вера!.. – Теперь в голосе Смолова звякнули стальные нотки.

Жена внимательно, не моргая, посмотрела на него и «все поняла». После этого ей мгновенно стало безразлично само существование никотина в природе.

– Я курю, – добавил он после паузы.

Аттракцион остановился. Прибежала довольная Ленка и вернула себе лакомство. Она была совершенно не восприимчива к нагрузкам на вестибулярный аппарат. Глядя на нее, Смолов улыбнулся, испытывая в эту минуту смешанное чувство гордости и зависти.

После каруселей были еще «русские горки» и «машинки», на которых Смолов с дочерью так увлеклись взаимными преследованиями, таранами и бортами, что катались три раза подряд.

Вдоволь накричавшись и нагонявшись, они вылезли из «болидов» под мамины аплодисменты и пошли гулять в парк, куда Смолов заманил своих женщин рассказом о лебедях, которые берут булку с руки. Булочных по дороге не было, поэтому они взяли сосисок в тесте. Смолов уверил, что это то что нужно и что за такое угощение птицы обязательно исполнят им «Танец маленьких лебедей». Если Ленка, конечно, правильно напоет мотив…

Как и предсказывал глава семейства, три лебедя благородно качались на середине водоема. Выглядели они вполне упитанными и сытыми и подплывать к берегу в ближайшее время явно не собирались.

Лена пыталась подавать птицам разные призывные знаки, по ее мнению наглядно иллюстрирующие то, как много здесь вкусной и полезной лебединой еды. Смолов же, присев на корточки у берега, с абсолютно серьезным видом раскрошил по воде в радиусе полутора метров одну сосиску с тестом и для закрепления результата начал издавать звуки, отдаленно напоминающие кряканье охотничьего манка на утку.

Вера с Леной смеялись в голос. На что отец семейства невозмутимо отвечал, что звук и запах прекрасно передаются по поверхности воды, и если девушки не будут так хохотать, то лебеди обязательно проникнутся к нему родственным чувством и подплывут поближе. Но, несмотря на все приемы и уловки, птицы по-прежнему продолжали мерно раскачиваться там же, где и раньше. Энтузиазм дочери стал постепенно иссякать, и тогда Смолов решил зайти с другой стороны:

– А вы знаете, что лебедь, когда теряет подругу, поднимается высоко в небо, а потом бросается оттуда на камни и погибает?

– А почему он так делает? Разве ему не больно? – задала вполне естественный вопрос Лена.

– Конечно, больно. Просто одному, без нее, ему еще больнее, – задумчиво ответил Смолов.

– А разве других красавиц-лебедушек вокруг нет? – искоса взглянула на него жена.

– Эх, Вера, Вера!.. Вот сколько живем с тобой, а ты все не понимаешь разницу между одной и остальными, – вздохнул Смолов.

– Почему же они не возьмут и не улетят отсюда? Туда, где им хорошо? – спросила дочь.

– Так им, Ленка, крылья подрезают, чтобы много о себе не думали… – ответил Смолов, улыбнувшись, чтобы спрятать грусть.

Наконец царь-птицы словно почувствовали, что на берегу говорят о них, и, похоже, это пробудило в них гораздо больший интерес, нежели намокшая булка. Лебеди развернулись и стройным флагманским маршем направились туда, где стояли Смолов с семьей. Через минуту они уже подбирали с поверхности воды разбросанную провизию и ловили клювом подброшенные кусочки хлеба.

Лена взяла самый, по ее мнению, лакомый кусочек и смело вытянула руку вперед. Одна из птиц, оценив гастрономические прелести предложенного угощения, целенаправленно двинулась к ней. Ленка затаила дыхание… и в этот момент пустая пивная бутылка с брызгами врезалась в воду. Напуганные лебеди кинулись врассыпную. За спиной Смолова раздалось довольное ржание.

Он медленно развернулся. Развернулся неохотно, так как все остальное должно было быть вполне банально и предсказуемо.

Чуть позади стояли трое парней лет эдак по двадцать пять. Двое держали в руках недопитое «Петровское». Третий, судя по всему, допил. Весело им было одинаково, а общее состояние близилось к обманчивому чувству стайки и безнаказанности. «Как это все всегда типично, – посетовал про себя Смолов. – Типично и вечно. Похоже, мир не изменить».

– Парни, так вы в людей попытайтесь пошвырять, – нехорошо прищурился Смолов и сделал шаг навстречу троице.

– Витя, может, пойдем? – скорее для приличия сказала Вера, зная характер главы семейства. Она была не из тех жен, которые во время драки виснут на руках у мужей. Лена же смотрела на отца, широко раскрыв глаза.

– Чего тебе, дядя? – нагло сказал один из парней, тем самым обнаружив себя как цель, по которой надо бить в первую очередь.

– Ничего особенного. Просто я здесь с дочкой гуляю. Не мешаю?

– Мне – нет, – безразлично ответил один.

– Гуляешь? Вот и гуляй дальше! – отправил его второй.

– Я ждал хамства, и я его получил, – с неприятным чувством вздохнул Смолов.

– Дядя, ты пользуешься тем, что с ребенком? – пригрозил первый и подошел ближе.

– Блин, сколько раз я видел подобное в дешевых фильмах… – тихо произнес Смолов, а затем более громко развил свою мысль: – У тебя, красавец, есть несколько вариантов. Первый: ты бьешь меня бутылкой по голове. Я падаю. Умираю. Тебя судят. Ты раскаиваешься. Выходишь лет так через пятнадцать, еще большим дебилом, чем сейчас. Второй: ты пытаешься ударить меня бутылкой по голове. Я ломаю тебе руку. Ты орешь. Бежишь в травму. Со мной разбирается участковый. Я получаю геморрой.

Смолов проговорил это спокойно, но жестко, глядя парню прямо в глаза.

– Отец, ну че нам теперь, в воду нырять? – примирительно извинился второй.

– Я этого не сказал. – Смолов захотел улыбнуться, но сдержался.

– Лады, эти мы до урны донесем…

– Ребята, спасибо за понимание, – сказал Смолов и отвернулся.

Единственное, чего он сейчас опасался, так это демонстративного броска бутылки в воду. Типа: «Ну, че!» Однако этого не произошло. Парень вернулся к своим и, оправдываясь, шепотом пояснил: «А ты глаза его видел?! Окажется „морским котиком“ каким-нибудь. В натуре руки с ногами местами поменяет…»

– Мой папка – герой! – восхищенно повисла на шее отца Ленка.

– Странно, что на этот раз обошлось без кровопролития, – скептически заметила Вера.

На самом деле в этот момент ей было чертовски приятно, как было бы приятно любой нормальной женщине, рядом с которой оказался такой мужчина.

К тому времени лебеди вернулись туда, откуда их с таким трудом получилось выманить. Похоже, для них это был предел удаления и уединения.

– Лен, если сделать замечание хаму – героизм… – скривился Смолов.

– Может, они вернутся? – с надеждой спросила Лена, подразумевая, естественно, не парней с пивом, а лебедей.

– Это благородные птицы. Они не выносят хамства и скотства. Так что, может быть, в другой раз, – сказал Смолов.