Сара Уотерс - Ночной дозор

Нынче все же появилось развлечение. Мистер Манди уселся в кресло у камина, что всегда делал после ужина, а Дункан попросил, чтобы Вив его подстригла. Они ушли в кухню. Дункан расстелил на полу газету, в центре поставил стул. Налил в миску теплой воды, за воротник рубашки заткнул полотенце.

Вив окунула в воду расческу, смочила брату волосы и начала стричь. Ножницы были старые, портняжные; бог ведает, зачем они сдались мистеру Манди. Возможно, он сам себя обшивал, с него станет. Под ногами хрустела газета.

– Не слишком коротко, – попросил Дункан, прислушиваясь к щелканью ножниц.

Вив повернула его голову:

– Сиди спокойно.

– В прошлый раз ты обкорнала.

– Стригу как умею. Может, ты не знаешь, но существует такая вещь, как парикмахерская.

– Не люблю парикмахерских. Всегда кажется, что из меня нарубят начинку для пирога. [6]

– Не дури. На кой ты им.

– Думаешь, из меня выйдет невкусный пирог?

– В тебе мало мяса.

– На сэндвич-то сгожусь. Или меня можно закатать в банку. А потом… – Дункан повернулся и озорно стрельнул глазом.

Вив снова выпрямила ему голову:

– Криво же получится.

– Пускай, любоваться некому. Разве что Лену с фабрики. У меня обожателей нет. Я не ты…

– Заткнись, а?

Дункан рассмеялся.

– Дядя Хорас не слышит. Да ему все равно. Его это не тревожит.

Вив перестала стричь и уперла концы ножниц брату в плечо.

– Ты не проболтался, Дункан?

– Нет, конечно.

– Не вздумай!

– Зуб даю. – Дункан лизнул палец, чиркнул себя по груди и с улыбкой воззрился на сестру.

Вив не улыбалась.

– Этим не шутят.

– Раз этим не шутят, почему ты это делаешь?

– Если папа узнает…

– Вечно ты думаешь о папе.

– Кто-то должен о нем думать.

– У тебя своя жизнь, разве нет?

– Думаешь? Порой я сомневаюсь.

Вив стригла молча – не успокоившись, не выговорившись; ей даже хотелось, чтобы брат и дальше ее поддразнивал, ибо кроме него поделиться было не с кем, он – единственный, кому она рассказала… Но момент был упущен; Дункан отвлекся – наклонив голову, разглядывал влажные темные прядки на газете под стулом. Они падали завитками, но, высыхая, разваливались на пушистые волоски. Дункан поморщился.

– Вот ведь странно, – сказал он. – На голове волосы смотрятся так красиво, но становятся мерзкими, едва их отрежут. Ты должна взять локон, Ви, и носить в медальоне. Вот как поступила бы примерная сестра.

Вив опять выпрямила его голову, уже не так ласково.

– Сейчас устрою тебе примерную сестру, если не угомонишься.

Дункан дурашливо заныл:

– Ой, мне устроили примерную сестру!

Оба рассмеялись. Стрижка закончилась, Дункан отодвинул стул и открыл дверь черного хода. Вив достала сигареты; они вдвоем сидели на крыльце, глазели на улицу, курили и болтали. Дункан рассказал о визите к мистеру Леонарду, об автобусных пересадках и всяких маленьких приключениях… Небо походило на воду, в которую вылили чернила: расползалась темнота, одна за другой появлялись звезды. Почти новая луна красовалась стройным идеальным полумесяцем. Пришла кошка, позаплеталась вокруг ног, а затем повалилась навзничь и стала кататься, вновь придя в исступленный восторг.

Из гостиной выбрался мистер Манди – наверное, через окно услышал смех и решил посмотреть, чем они заняты.

– Ну вот! – сказал он, взглянув на голову Дункана. – Все лучше, чем после стрижки у мистера Суита.

Дункан поднялся и стал прибирать в кухне. Состриженные волосы завернул в газету.

– Мистер Суит любил ущипнуть ножницами, просто для забавы. – Дункан потер шею. – Говорят, он кому-то ухо отстриг.

– Болтовня, – умиротворенно возразил мистер Манди. – Тюремная байка и больше ничего.

– Говорю что слышал.

Пару минут они препирались; Вив показалось, что это делается нарочно – оба выставляются, потому что она здесь. Ну зачем мистер Манди притащился?! Даже на минуту не оставит Дункана. Так было хорошо сидеть на крылечке и смотреть на темнеющее небо. Но вся эта пустопорожняя болтовня о тюрьме нестерпима, аж зубы сводит. Нежное чувство близости с братом, которое жило еще мгновенье назад, сникало. Вспомнился отец. Вив поймала себя на том, что мысли обретают его голос. Дункан легко шастал по кухне, а Вив смотрела на его опрятную темную голову, тонкую шею, по-девичьи миловидное лицо и с горечью говорила себе: «Заставил нас через такое пройти, а ему хоть бы хны!»

Она ушла в гостиную и в одиночестве докурила сигарету.

Без толку ломать над этим голову. Только вся изведешься, как извелся отец. Других забот хватает. Дункан заварил еще чаю, послушали радиопередачу, и в четверть десятого Вив стала собираться. Каждый раз она уходила в одно и то же время. Дункан и мистер Манди стояли в дверях, как старая супружеская пара.

– Может, брату проводить вас до станции? – неизменно спрашивал мистер Манди, а Дункан, не давая ответить, бесцеремонно встревал:

– Сама дойдет. Правда, Вив?

Но сегодня он поцеловал ее в ответ, словно догадавшись, что она раздражена.

– Спасибо за стрижку, – тихо сказал Дункан. – И за ветчину. Я просто тебя дразнил.

Вив дважды обернулась – они всё смотрели ей вслед; когда она оглянулась в третий раз, дверь была закрыта. Вив представила, как мистер Манди держится за плечо Дункана и они бредут в гостиную; Дункан садится в одно кресло, мистер Манди – в другое. Вив снова кожей ощутила душную, точно фланелевую, атмосферу дома и прибавила шагу, внезапно наполнившись радостным возбуждением от прохлады вечернего воздуха и четкого стука по тротуару своих каблуков.

Однако быстрая ходьба привела на станцию слишком рано. Прибывали и уходили поезда; Вив стояла в резком мертвенном свете билетного зала, отчего возникло мерзкое ощущение уязвимости. Какой-то парень пытался поймать ее взгляд. «Эй, красотка», – беспрестанно повторял он. Напевая, прохаживался рядом. Чтобы он отвязался, Вив прошла к книжному киоску; лишь разглядывая стойку с журналами, она вспомнила про «Радио таймс», о котором днем говорила Хелен. Вив взяла номер и почти сразу увидела заголовок:

В рубрике «Детектив в кресле» УРСУЛА УОРИНГ представляет новый захватывающий роман Джулии Стэндинг «Яркий взгляд опасности»; вечером в пятницу в 10.10. (Легкая прогр.) [7]

Небольшая заметка отзывалась о романе в восторженных тонах. Над текстом была фотография Джулии: голова наклонена, взгляд долу, щека покоится на сложенных ладонях.

Вив разглядывала фото с легкой неприязнью: их единственная встреча у входа в бюро симпатии к Джулии не вызвала. Та показалась заумной и, когда Хелен их познакомила, пожала Вив руку, но не сказала: «Как поживаете?», или «Очень приятно», или что-нибудь в этом духе, а только мимоходом спросила, будто они давно знакомы: «Удачный денек? Переженили кучу народу?» Вив ответила: «Скорее уж одурачили», на что Джулия рассмеялась как собственной шутке и бросила: «Это уж точно…» С виду вся такая культурная, она изъяснялась на сленге: «на кой вас грузить», «полный отпад». И чего Хелен, такая милая, в ней нашла? Ладно, это их дело. Была нужда гадать.