Томас Рид - Избранные произведения. Том III

— С каким предметом,

— С новым лекарством; оно называется хлороформ.

— Вот оно что! Вы подозреваете…

— Что ее усыпили хлороформом и держали спящей — и разбудили, когда им потребовалось. Я слышал, что сейчас такое возможно.

— Но ведь она утонула? Упала с моста, как вы сами рассказали! И какое-то время провела в воде!

— Я в это не верю. Она попала в воду, потеряла сознание, и ее унесло, или она сама выплыла на берег в устье ручья. Но прошло немного времени, и она могла быть еще жива. Мое мнение, что священник применил к ней хлороформ — сначала или потом, когда убедился, что она жива.

— Мой дорогой Джек, этого не может быть. Даже если бы было так, вы, кажется, забываете, что ее мать, отец, все остальные должны были участвовать в этом.

— Я об этом не забываю, капитан. Больше того, считаю, что они и участвовали, по крайней мере мать.

— Зачем ей принимать участие в таком опасном обмане, с риском для жизни дочери?

— На это легко ответить. Она сделала это по просьбе священника, которого не посмела ослушаться — слабовольная и слабоумная, она все свое время посвящает молитвам. Все знали, что девушка меня любит и станет моей женой, и ничего не могли с этим поделать. С ее согласием я всех их мог победить. Они это знали и могли отнять ее у меня только с помощью хитрости — как они и поступили. Вам может показаться странным, что они на это пошли, но если бы вы ее увидели, вы бы так не думали. На всем Уае не было такой девушки!

Райкрофт выглядит неубежденным; он не улыбаетя, лицо его остается печальным.

Однако, несмотря на все неправдоподобие, он начинает думать, что в словах лодочника может быть какая-то правда: убежденность Джека подействовала на него.

— Предположим, она жива, — говорит он. — Где, по-вашему, она сейчас может быть? Есть у вас какие-нибудь идеи?

— Не идеи — предположение.

— Какое?

— За морем — во Франции — в городе Булонь.

— Булонь! — вздрогнув, восклицает капитан. — Что заставляет вас так думать?

— Кое-что, сэр, о чем я вам еще не рассказал. Я почти забыл об этом и никогда бы не вспомнил, если бы не то, что произошло потом. Помните, в тот вечер, когда мы возвращались с бала, я вам сказал, что молодой Пауэлл просит отвезти его вниз по реке?

— Хорошо помню.

— Ну, я и прихватил их, как мы договорились; в тот день мы приплыли в Чепстоу. Но им нужно было в море Северн для охоты на уток; и на следующее утро, перед рассветом, мы направились туда. И когда проплывали под мостом Чепстоу, мимо пристани, в которой стояло несколько кораблей, я заметил один шлюп, стоявший немного в стороне от других и как будто готовившийся выйти в море. При свете фонаря на борту я прочел его название. Шлюп был французский, из Булони. Ничего особенного в этом нет: в Чепстоу заходит много небольших иностранных кораблей. Но что было необычно и заставило меня вздрогнуть, это лодка у шлюпа, и в ней человек. Готов поклясться, что это был священник с переправы Мошенников. В лодке были еще люди, они по канатам поднимали на борт шлюпа какой-то тюк. Но мы проплыли мимо, и больше я ничего не видел. Теперь, капитан, я убежден, что это был священник, а то, что я принял за тюк товаров: на самом деле было телом Мэри Морган — но не мертвым, а живым!

— Вы меня поражаете, Уингейт! Удивительное обстоятельство! И совпадение! Булонь — и Булонь!

— Да, капитан, я прочел на борту, что шлюп оттуда; и теперь сам направляюсь туда!

— Я тоже, Джек! Мы отправимся вместе!

— Он уехал — сдался! Радуйтесь, мадам!

Так говорит отец Роже в гостиной Ллангоррен Корта; здесь же сидит миссис Мердок.

— Кто, Грегори? Кто уехал? И почему я должна радоваться?

— Le Capitaine!

— Ха! — восклицает она, показывая, что получила ответ на свой вопрос.

— Вы уверены? Новость кажется слишком хорошей, чтобы быть правдой.

— Тем не менее это правда; он уехал. Другое дело, вернется ли. Будем надеяться, что не вернется.

— Надеюсь от всего сердца.

— Да, мадам, как и я сам. Этой chien de chasse [219] Охотничья собака . (фр.) нам следовало опасаться больше всей остальной своры. И сейчас следует опасаться. Разве он подумал, что след слишком остыл, и решил отказаться от охоты. Надеюсь, я способствовал этому, устроив небольшой камнепад. Как удачно, что я тогда его заметил; и как хитро придумал, чтобы сбить его с толку. Не правда ли, cherie?

— Превосходно! Все превосходно с начала до конца! Вы удивительно проявили себя, Грегори Роже!

— Надеюсь, я достоин Олимпии Рено?

— Безусловно!

— Merci! Пока все идет хорошо, и ваш раб считает, что трудился не зря. Но нужно еще многое сделать, прежде чем мы приведем наш корабль в безопасную гавань. И сделать быстро. Мне не терпится сбросить эту сутану — слишком долго я в ней прячусь — и начать по-настоящему наслаждаться жизнью. Но есть еще одна, более важная причина для поспешности: нас окружают рифы, на которые наш корабль может наскочить ежедневно, ежечасно. Видите ли, капитан Райкрофт был не единственным таким рифом.

— Ришар , le bracconier, вы о нем говорите?

— Нет, нет, нет! Его нам можно не опасаться. Я вам говорил, его уста запечатаны веревкой, одетой на шею; и при малейшем намеке я эту веревку затяну. Мне большие опасения внушает мсье, votre mari [220] Ваш супруг . (фр.) .

— Почему?

— По многим причинам, но прежде всего из-за его языка. Невозможно предвидеть, о чем проболтается пьяный; а мсье Мердок почти не бывает трезвым. Предположим, он проговорится, скажет что-нибудь о… ну, мне не нужно уточнять, о чем. Нас по-прежнему многие подозревают, и, как огонь, поднесенный к хворосту, начнут расходиться слухи.

— C’est vrai [221] Верно. (фр.) !

— К счастью, у мадмуазель нет близких родственников мужского пола, и никто особенно не интересуется ее судьбой, кроме жениха и второго влюбленного, этого отвергнутого деревенщины, сына Шенстона. Его можно не принимать в расчет. Если даже он что-нибудь подозревает, у него не хватит ума разгадать загадку и доказать что-нибудь; а что касается гусара, будем надеяться, что он отчаялся и уехал туда, откуда явился. Хорошо также, что у него нет друзей или близких знакомых в графстве Херефорд. Будь по-другому, мы бы не избавились от него так легко.

— И вы считаете, что он уехал навсегда?

— Да; по крайней мере так кажется. Вторично вернувшись в гостиницу — на этот раз в спешке, — он привез с собой мало багажа. И все, что имел, увез с собой. Так я узнал от одного служащего гостиницы, который разделяет нашу веру. На вокзале сказали, что он взял билет до Лондона. Конечно, это ничего не значит. Он может направляться куда угодно, в любое место земного шара, если почувствует склонность в данных обстоятельствах. И я был бы рад, если бы он так поступил.