Виктор Гюго - Гаврош

– Нет, это будет поздно: баррикаду успеют окружить со всех сторон и выйти тебе не удастся.

Возразить было нечего. Огорченный Гаврош постоял несколько минут в нерешительности, снова почесал за ухом, наконец встряхнулся по-птичьи и взял письмо.

– Ладно, будет сделано, – сказал он и бегом помчался выполнять поручение.

Ему пришла в голову счастливая мысль, которую он не решился высказать, опасаясь возражений начальника. Но про себя он решил: «Сейчас около полуночи, улица эта недалеко, я успею отнести письмо и вернусь вовремя».

Гаврош отнес письмо и поспешил назад. Но обратный его путь не обошелся без приключений. Он усердно бил все попадавшиеся ему по дороге фонари, а потом затянул бойкую песенку. Распевая, он на ходу гримасничал, корчил страшные рожи. По этой части его изобретательность была неистощима. Жалко только, что у него не было зрителей и он понапрасну тратил свой талант.

Вдруг Гаврош остановился.

– Прервем наше представление, – сказал он сам себе.

В воротах какого-то дома его зоркий глаз заметил ручную тележку и спавшего на ней человека. Оглобли тележки упирались в мостовую, а голова человека – в край тележки, ноги же его свешивались до земли.

Опытный в житейских делах, Гаврош смекнул, что человек пьян.

«Вот как полезны летние ночи, – подумал Гаврош. – Пьяница заснул в тележке. Тележку заберем для республики, а хозяина ее оставим монархии. Тележка очень пригодится нашей баррикаде».

Пьяница сладко храпел. Гаврош потянул тихонько тележку в одну сторону, а ее хозяина потянул за ноги в другую; не прошло и минуты, как пьяница по-прежнему невозмутимо храпел уже на мостовой. Тележка была свободна. Гаврош порылся у себя в карманах, нашел клочок бумаги, потом огрызок красного карандаша и написал:

РАСПИСКА

Твоя тележка получена для нужд Французской республики.

ГАВРОШ.

Бумажку засунул в карман плисового жилета пьянчуги, сам ухватился обеими руками за оглобли тележки и с победным грохотом понесся рысью по направлению к баррикаде.

Эта затея оказалась небезопасной. Гаврош позабыл, что на его пути находится Королевская типография, а в ней караульный пост, занятый отрядом солдат. Солдаты насторожились: треск разбитых фонарей, переливы звонкой песенки – все это было слишком непривычно для мирных улиц, где жители с заходом солнца отправляются на покой. Уже целый час мальчуган жужжал в этом тихом квартале, точно муха в банке. Офицер, начальник караула, стал прислушиваться, но, как человек осмотрительный, решил выждать. Грохот тележки окончательно всполошил его, и он отправился на разведку.

– Здесь их целая шайка! – сказал он, осторожно выглядывая из караульни, и тут же лицом к лицу столкнулся с Гаврошем.

Увидя офицера в мундире, в кивере [11]и с ружьем, Гаврош остановился как вкопанный.

– Привет, общественный порядок! – бойко сказал он.

Его смущение длилось недолго.

– Куда идешь, бродяга? – рявкнул офицер.

– Гражданин, – ответил Гаврош, – я ведь не обзывал вас буржуем, за что ж вы-то меня оскорбляете?

– Куда ты идешь, прохвост?

– Сударь, – снова заговорил Гаврош, – возможно, что вчера вы были умным человеком, но нынче утром вас разжаловали.

– Отвечай, куда ты идешь, головорез?

– Вы очень милы, – ответил Гаврош. – Вам никак не дашь ваших лет. Послушайте моего совета: продайте свои волосы по сто франков за штуку. Получите пятьсот франков.

– Скажешь ты наконец, куда идешь, разбойник?

– Ой, как вы грубо выражаетесь, генерал!

– К оружию! – заорал офицер.

Гаврош в одну минуту принял мудрое решение. Тележка навлекла на него беду – пусть тележка его и выручает.

Когда офицер начал наступать на Гавроша, мальчик мгновенно превратил тележку в метательный снаряд. Тележка налетела на офицера. Он упал в лужу, а ружье выстрелило в воздух.

На крик начальника из караульни выбежали солдаты, раздался залп, за ним второй и третий…

Пальба вслепую длилась около четверти часа; немало оконных стекол пострадало от нее.

Тем временем Гаврош, отмахав без остановки пять улиц, присел на тумбу отдохнуть. Переводя дух, он прислушался к ружейной трескотне и, повернувшись в ту сторону, откуда она слышалась, показал «нос».

«Ну да! – сейчас же спохватился он. – Я тут насмехаюсь, потешаюсь и забавляюсь, а все-таки с дороги-то я сбился, и придется сделать порядочный крюк. Только бы вовремя поспеть на баррикаду!» И, затянув свою песню, он вихрем помчался по направлению к баррикаде.

Наступил рассвет, но окна и двери оставались закрытыми. Природа проснулась, а люди не подавали признаков жизни. Войска, занимавшие конец улицы Шанврери, были сняты; пусты были и окрестные улицы. Особенно страшным казалось это безлюдье при ярком свете дня.

Не видно было ни души. Зато слышны были какие-то неясные звуки. Где-то вдалеке происходило таинственное движение. Очевидно, приближалась решительная минута. Как и накануне вечером, часовые покинули свои посты и вернулись на баррикаду.

После первого штурма баррикаду успели привести в порядок и еще лучше укрепили ее.

В той стороне, откуда ждали нападения, мало-помалу воцарилась зловещая тишина.

Начальник баррикады дал приказ занять боевые посты. Сразу же смолкли все разговоры. Теперь был слышен только сухой треск – это заряжали ружья.

Ждать пришлось недолго. Звяканье цепей, лязг металла о мостовую, глухой и грозный гул – все возвещало приближение артиллерии.

Вскоре показалась первая пушка. Зажженный фитиль дымился.

– Огонь! – скомандовал начальник баррикады.

Раздался дружный залп. Дым густой лавиной окутал людей и пушку; через несколько секунд дым рассеялся, снова стали видны и люди и пушка. Канониры [12]спокойно и неторопливо устанавливали ее перед баррикадой.

– Зарядите ружья! – скомандовал начальник.

В то время как защитники баррикады перезаряжали ружья, артиллеристы заряжали пушку. Пушка выпалила, раздался грохот.

– Здесь! – прозвучал веселый возглас.

И одновременно с ядром на баррикаду влетел Гаврош. Он произвел больше впечатления, чем пушечное ядро. Оно только разбило колесо омнибуса и доломало старую телегу, а само застряло в груде обломков. На баррикаде рассмеялись.

– Отлично, продолжайте! – крикнул один из рабочих артиллеристам.

Все обступили Гавроша. Но начальник не дал ему сказать ни слова и отвел его в сторону:

– Зачем ты сюда явился?

– За тем же, зачем и вы! – как всегда задорно, ответил мальчуган, и глаза его сверкнули веселой удалью.

– Кто тебе позволил вернуться? – строгим голосом продолжал начальник. – А письмо ты отнес по адресу?

– Гражданин, я отдал письмо привратнику. Он обещал передать.